Я на свой страх и риск прошла по нему и вот удача – метров через
пятнадцать блужданий в извилистом коридоре вышла на склон горы.
Даже не представляю, куда меня занесло. Ведь в нашем городе
максимум попадаются холмы, да и те небольшие. А я же находилась
где-то в предгорьях. Потому что сквозь деревья были видны горы с
заснеженными вершинами, далековато, конечно, но ведь они были, если
только это не обман зрения. Мысль, что людей в округе может не быть
и придется плутать по лесу не одну неделю, меня не обрадовала. Что
ж, пойду обратно и соберу все, что смогу унести с собой. В моем
положении брезговать имуществом покойного глупо. Вернувшись в
пещеру, я с грустью посмотрела на кучку одежды и пепла. Особого
сожаления по поводу смерти Алана я не испытывала, но и обиды на
него у меня не было, хоть он и виноват в том, что меня занесло
незнамо куда. Все его намеки на другой мир я решила пока не
принимать всерьез, вот когда появятся доказательства, тогда и
подумаю.
Я стояла и размышляла о том, что неплохо бы похоронить останки.
Но с другой стороны у меня нет лопаты, не кинжалом же копать ямку?
Да и неясно, какое погребение должно быть, ведь у каждого
вероисповедания свои обряды. Решила просто сжечь нательную одежду
покойного, я ее все равно не возьму. А вот кинжал забрала себе,
хоть совесть меня немного и мучила. Мне предстояла дорога по лесу,
а там без ножа делать нечего. Подпалив одежду, я произнесла
молитву. Я крещеная, но не особо верующая, во всяком случае, была
до недавнего времени. Думаю, стоит пересмотреть свое мировоззрение
и взгляды на религию. Потому что, когда на твоих глазах душа
человека возносится на небеса, по любому поверишь в божью силу. Я
помню, как мама ненавязчиво пыталась добиться моей веры, но у нее
не получилось. Будучи подростком, я заявила, что сама решу во что
мне верить. Вспоминая тот возраст, становится немного стыдно за
свое поведение. В целом я была хорошей девочкой, но и у меня
случалось плохое настроение или депрессия. У родителей я была
единственным и очень поздним ребенком, маме было сорок три, а папе
сорок восемь, когда я появилась. Так что намек Алана, что я
неродная дочь своих родителей, не стал для меня шоком. Я и так
что-то подобное подозревала.
А вот лишения и невзгоды долгое время обходили меня стороной.
Родители меня любили, баловали, во многом потакали, но я росла
добрым и наивным ребенком. В первый раз подозрения о том, что в
моем рождении есть какая-то тайна, у меня возникло лет в
пятнадцать. Мы в очередной раз просматривали старые фотографии, на
моих самых ранних мне было примерно год. Спросив у родителей,
почему так, получила ответ, что был пожар и многое сгорело. В целом
ничего подозрительного, бывает. А потом я случайно нашла свое
свидетельство о рождении, согласно которому в ЗАГСЕ меня
зарегистрировали в возрасте десяти месяцев. Удивилась и пошла к
отцу спрашивать, маму старалась не беспокоить, у нее уже тогда было
слабое сердце. В ответ услышала подробную историю о том, что я
родилась осенью, когда судоходство с северными островами уже
закрыли. Отец с матерью в то время жили на маяке, обслуживали его.
А весной сразу не поехали, потому что ждали, пока найдут сменщика.
Мама отказывалась растить долгожданного ребенка вдали от
цивилизации. Она всегда меня называла «мой подарочек», наверное,
поэтому и имя мне дали Дарья.