Сборника». Вся книжка носила самый мирный характер: не было, казалось, ни единой статейки, могущей побудить к кровопролитию. Однако – кто ж его знает! Несмотря на идиллическую внешность, очень может быть, что этот господин замышляет драку. Существовало-же сказание, что предшественник настоящего редактора безвинно погиб от руки какого-то разгневанного профессора, явившегося в контору с объяснениями научного характера и с геологическим молотком в кармане.
– Так как мы берем на себя ответственность за содержание журнала, – продолжал юный редактор с подобающей солидностью, – то у нас нет обычая разоблачать имена наших сотрудников. Если вам не нравится которая нибудь из статей…
– Напротив, нравится, – перебил гость все также спокойно: – мне потому и захотелось узнать, кто автор стихотворения «Подлесок», напечатанного в последнем нумере за подписью «Белая Фиалка». Прелестные стихи.
Редактор покраснел и невольно оглянулся, чтобы убедиться, что не было посторонних свидетелей его постыдного заблуждения. Насмешек он боялся пуще всего на свете, а потому ему не так страшно было первоначальное предположение как то, что кто нибудь об этом догадается.
– Да, стихи хорошенькие, – сказал он успокаиваясь и принимая критический тон, – очень рад, что они вам понравились. Но даже и при этом условии, знаете ли, не имею права открывать вам имя этой дамы без её дозволения. Если хотите, я напишу к ней, спрошу.
Говоря по правде, стихотворение было прислано в редакцию без имени автора, из какого-то дальнего селения Побережных Гор, адрес был дан просто «в почтовую контору до востребования» и подписан двумя буквами.
Посетитель казался озадаченным. – Значит, она не живет где нибудь тут по близости? – спросил он, неопределенно поводя рукою: – она не принадлежит к вашей конторе?
Юный редактор просиял сознанием своего превосходства.
– К сожалению, нет! – отвечал он снисходительно.
– Хотелось-бы мне как нибудь увидать ее, да порасспросить кое о чем, – продолжал гость все также серьезно и раздумчиво.
– Видите ли, меня поразили собственно не то чтобы сами стихи, хотя они какие-то певучие и вот точно сами в душу лезут… Правда? И не то чтобы слова были особенные, хотя каждое слово там у места и как раз попадает в цель;– и не мысли, и не нравоучение, которое она там выводит под конец… Но самая-то эта вещь мне нравится, правда-то эта.