С прижатыми к телу руками я ровным счетом ничего не мог сделать.
Иначе бы давно выбрался и разнес здесь всё и вся. Скорее всего, это
стоило бы мне жизни, но страшнее смерти лишь жизнь в плену, словно
у лабораторной крысы.
В какой-то момент я потерял счет времени. Прошёл месяц, два или
больше — сложно уследить, когда большую часть времени ты валяешь
связанным в клетке, да ещё и в забытье.
Что бы они со мной ни делали, это влияло на тело. Я чувствовал,
что со мной что-то происходит, но не мог понять, что именно.
Попыток выбраться я не оставлял. Отодвинул их чуть в сторону,
когда стало совсем дерьмово. Опыты разрушали организм. Я
сосредотачивался на той печати, которую наложил на себя, и укреплял
её. Удержать от распада — это то немногое, что можно сделать с
готовой печатью без рук. Иногда меня отпускали. В туалет или душ. В
эти момент я украдкой обновлял печать и чертил новые. Для
надзирателей это выглядело так, будто мальчик просто водит по
своему телу пальцами. Они были слишком невежественны, чтобы понять
мой великий замысел.
Я не я буду, если не найду способ выбраться отсюда.
***
В лаборатории находились двое. Один сидел за изучением анализов.
Он вносил новые данные, чтобы сравнивать их с измерениями за
предыдущие дни и подтвердить положительную динамику. Или
отрицательную, если им не повезет. Второй сидел за столом.
— Приплыли... — пробормотал Тихомир Владимирович, глава третьей
секретной лаборатории рода Коршуновых.
Он только что положил телефонную трубку и побледнел.
— Что там? — насторожился заместитель, отрываясь от
анализов.
— Наши проиграли, — обреченно заявил мужчина. Для него эта фраза
означала конец карьеры. А возможно, и жизни. — Поступил приказ
вывезти всю документацию и залечь на дно. Все образцы и материалы в
расход. Лабораторию сжечь. Приказ 66.
— Приплыли, — повторил эхом лысый мужчина, оглядывая помещение и
труды последних лет. — Только получили какие-то стабильные
результаты! И всё насмарку!
— Ничего. Если Коршуновы уцелеют, то рано или поздно возобновят
работы, — сказано это было так, что оставалось непонятно, кого он
этим хотел утешить. Себя или коллегу.
Пока Тихомир говорил, он прошёл через кабинет и нажал на
аварийную кнопку. К стене крепилось три кнопки в ряд. Две отвечали
за случаи, относящиеся к бедствиям: пожарам или угрозе от образцов.
Последняя относилась к тотальной зачистке. Всего в лаборатории
работало семнадцать человек. Они тут жили, спали и выбирались в
увольнительные раз в полгода. Каждый знал, что ему делать. Помимо
персонала, здесь же находилась постоянная охрана из десяти воинов
рода. Получив сигнал, они должны будут устранить образцы, пока
другие готовят и пакуют документацию.