- Рано. Мы потеряем остальных. И
учись управлять своими мыслями. Если бы ты лучше владела новыми
способностями, не понадобился бы этот разговор. А он очень опасен.
Погоди-ка...
Он шагнул к пологу и резко открыл его. Я бросился к выходу и
устремился во тьму, в лес, как можно дальше от лагеря. Женька был
Иным, и это совершенно не укладывалось в голове. Только не Женька.
Он вел себя слишком... по-человечески. Причем, как очень достойный
человек. Неужели, пустое актерство? А я даже привязался к нему,
стал относиться почти, как к другу.
Я тяжело опустился на холодный камень
на берегу маленького лесного озерка, еще покрытого льдом,
подтаявшим у краев. Кажется, меня никто не преследовал. Что было
делать? Рассказать все Дмитрию? Двое Иных против десятка здоровых
людей. Не слишком хороший расклад. Пожалуй, не в нашу пользу. А
если и в нашу? Что, если все правда? Изменилась же Вика. Что, если
я тоже изменюсь после того, как мы убьем их? Тогда я буду
следующим. Не рассказывать? Безумие! Женька, наверное, уже вычислил
меня. Удивительно, что я до сих пор жив. Рассказать и
немедленно!
Я встал с камня и пошатнулся.
Слабость, головокружение. Наверное, голод плюс бессонная ночь. Мир
вокруг меня начал странно изменяться. Он становился ярче и как-то
реальнее. На небе не было луны, но я видел каждую травинку, не
только на этом, но и на том берегу озера, точнее, я их чувствовал.
Я знал, что в траве живут змеи и прячутся полевые мыши, но я их не
интересую, или они меня боятся. А в паре километров к северу
находится деревня. Там спят люди, и среди них один Иной, за спиной
у меня - лагерь беглецов, там двое Иных, и они не спят и думают обо
мне. Им что-то от меня нужно. Пока я не понимал, что. Я схватился
за голову, не в силах вынести тот поток информации, который, словно
взбесившийся океан, беспощадно разрывал мой череп, и упал на землю.
При этом я поранил руку об острую корягу, увидел кровь, но не
почувствовал боли. Точнее почувствовал, но не так. Это была не
боль. Это была информация. Информация о том, что на руке
образовалась рана, в которой надо убить бактерии, прекратить
кровотечение, стянуть края и зарастить ее новыми клетками. Я
подчинился и сделал это. Рана затянулась. Не знаю, как это у меня
получилось.
Голова то работала удивительно ясно и
быстро, словно мне поставили процессор другого поколения, то вдруг
начиналось помутнение сознания, головокружение, и я падал на
мокрую весеннюю землю. Еще я понял, что те двое из лагеря вышли
искать меня. В минуты ясности сознания я шел им навстречу, в
периоды безумия - бежал от них. Причем, в первом случае я не
понимал своих действий, совершаемых во втором, и наоборот. Голова
больше не кружилась, но временами я терял способность соображать,
то есть соображал так, как раньше, как вчера. Очень медленно. Зато
бегал быстро. И, когда ко мне возвращался разум, я долго и занудно
возвращал на место непокорное тело.