Но таковы и самые прекрасные человеческие моменты (из того малого, что есть хорошего в человечности): когда ты замечаешь, что совершил добрый поступок (спас жизнь человека, например), – поскольку ты замечаешь это, – или же чувствуешь, как другой человек любит тебя. Мы не сможем понять Христа и следовать за Христом, если не будем испытывать всех этих человеческих чувств. Потому что только в следовании за Христом они становятся в сто раз сильнее, истиннее; ничто не забывается, все становится истиннее. Истиннее в смысле сознания начала, истиннее в смысле сознания настоящего, цели настоящего, истиннее в смысле судьбы.
Второй пункт. Исключительность этой встречи. Что значит исключительность? Исключительным является то, что соответствует сердцу. Странно, но соответствующие сердцу вещи очень трудно встретить, и когда ты их встречаешь, это является знаком величайшей исключительности. До этого момента человек вовсе не выносит суждения: «Значит, это Бог», – вовсе нет! Мы описываем то, что чувствовали Иоанн и Андрей, и они чувствовали это и как суждение.
Третий пункт. Эта исключительность порождает изумление, а изумление всегда несет в себе скрытый вопрос: почему он такой? Кто он такой? Почему так происходит? И это четвертый пункт.
Пятый пункт. Здесь действие начинает становиться ответственностью. До этого момента действует благодать, ты получил благодать. С этого момента начинается твоя ответственность. Здесь уже именно ты должен думать, именно ты должен вступать в действие. Ты, и что представляет собой это человеческое «ты», которое вступает в действие? Оно представляет собой свободу. Мы видели, читая это ужасающее место, где описывается, как Иисус совершил Свое самое великое чудо, – очевиднее этого просто не бывает, – как многие люди сказали: «Это истинно!» – а другие стали обвинять Его[26].
Для того, чтобы прирасти к этой встрече, достаточно быть искренними, утверждать соответствие, то есть быть разумными: разумность – это утверждение соответствия между тем, что мы встретили, и нами самими, нашим сердцем. Для того, чтобы отрицать эту встречу, нужно быть предвзятым: нужно прицепиться к чему-то, что придется защищать; если ты должен защищать что-то перед лицом очевидности и истины, то ты уже не видишь ни очевидности, ни истины, ты лишь изо всех сил стремишься уберечь то, что хочешь уберечь. Например, один из ученых, повернувших ход человеческой истории, – Пастер, тот, который открыл микробов (самое революционное открытие в истории медицины); сколько препятствий ставили ему на пути, даже хотели посадить в психлечебницу (а сейчас, наверное, убили бы!), и кто? Ученые Парижской Академии, те самые, которые должны были быстрее всех других увидеть очевидность его открытий. Конечно, ведь если верны его открытия, то их кафедра, их жалованье, их слава, – со всем этим пришлось бы распрощаться! И на следующий день им пришлось бы подняться на кафедру и сказать: «Друзья, все, что мы рассказывали вам до сих пор, – чушь!» Это было бы унизительно. Так вот, чтобы избежать такого унижения, эти ученые сдались в числе последних, потому что они были привязаны к чему-то, что уже знали, они были предвзяты