– Но я, и на самом деле, ходила туда, чтобы измерить мой дар… – пролепетала честная я.
– Это неправильный ответ! – и он залепил мне сильную и очень, как он и пообещал, болезненную пощечину, затем второю, третью…
– Ай-йа-йай… Что, чувак, связал слабую девушку по рукам и ногам, сделав ее совершенно беззащитной, и ухум… теперь можно и погеройствовать, так? – раздался презрительно-насмешливый голос Эрика.
– Бастард?! – голос моего похитителя на мгновение дрогнул от недоумения, но тут же снова стал уверенным и спокойным. – Хочешь геройство? Будет тебе геройство! – и мой обидчик достал из ножен свою шпагу. – Только при этом тебе придется сдохнуть, как паршивой собаке! Как тебе такая перспектива? – он стоял и спокойно ждал, пока императорский отпрыск нападет первым и дождался: металл двух скрещенных клинков зловеще возвестил о начале смертельного поединка. Однако, сначала удивление, а затем уже откровенное потрясение смешанное со звериной злобой, отразившиеся на лице моего похитителя, свидетельствовали о том, что поединок происходит совсем не так как себе это представлял мой истязатель. Бастард удивил его, он оказался быстрым как молния и вертким как юла. Он не оставлял своему более медленному и оттого, менее поворотливому сопернику ни единого шанса победить себя. Откровенно говоря, я думала, что дуэль закончится быстро, но Эрик раз за разом пропускал более чем очевидные шансы смертельно ранить своего оппонента, нанося вместо этого многочисленные, но достаточно безобидные царапины. И чем дальше, тем больше дыхание его соперника становилось все тяжелее и тяжелее, Эрик же, напротив, казалось, все больше и больше входил в раж, так легко и воодушевленно он двигался. Но вот мой спаситель сделал невероятный выпад с подвывертом, результатом которого стала выпавшая из руки его оппонента шпага. После чего, с той же неимоверной скоростью, с которой Эрик орудовал шпагой, он ее отбросил в сторону, чтобы прямым ударом своего кулака зарядить в челюсть моему обидчику, и отдача от этого удара получилась такой силы, что стена, вынужденно принявшая в свои объятия любителя поколотить беззащитных нимф, содрогнулась так, что аж весь дом затрясся. Правда, мне так и осталось неизвестно, от чего именно содрогнулась стена, от страха и ужаса или от отвращения, но уточнять такие подробности у нее, только что пережившей серьезный шок и все еще дрожащей, было не только нетактично по отношению к ее чувствам, но еще и несвоевременно, учитывая внешние обстоятельства.