— Какая тетя, милая? Сири, дай звук.
Экран послушно дополнил цветную картинку еще и звуком.
Беловолосая девица с размытым для анонимности лицом исступленно
вещала в камеру: «...протяжении сотен лет человечество
планомерно разрушает свою среду обитания. Господство над планетой,
космосом, желание держать природу под своим контролем ведет к
высвобождению откровенно враждебных самому человечеству сил,
преследующих собственные цели! Вживление чипов, генная инженерия,
создание биороботов и киборгов разорвет цивилизацию
изнутри!..»
Белла аж замерла от такого напора. Всплывающие субтитры
сообщали, что это только что появившееся в сети обращение Генриеты
Гутенберг, лидера самой известной на данный момент экстремистской
организации луддитского толка «Чистая жизнь».
Внизу бегущей строкой мелькали менее важные новости. Курсы
валют, новые разработки гибких солнечных батарей повышенной
энергоемкости, ядерный взрыв где-то в Казахстане, объединение
Южного союза, самый масштабный крестный ход за последние пятьдесят
лет, погода в Хайфе, анонс онлайн-конференции «Ген бога: вера как
матрица бытия».
Белла скривилась. Что это вообще за канал и зачем она его
включила?
— Сири, убери звук. Софи, детка, тетя просто не выспалась, прямо
как мама. Вот и лицо у нее такое, и несет она всякую чушь. Давай-ка
доедай и пойдем.
— Мам..
— Ну что?
— А кто такой биоробот?.
Керамическая мозаика наверняка была
небесно-голубого цвета. Он щекой и распухшими губами чувствовал
рельеф маленьких квадратных плиточек, еще почти прохладных. Бассейн
был глубокий, ветер лениво перекатывал по плиткам песок и сухие
листья, и их шелест гулко отдавался от стенок. Наверно, когда он
заполнен водой, создается дивный эффект морской глубины. Морской
воды... На нее можно лечь и качаться, раскинув руки и ноги. На
губах было солоно. Вода... При мыслях о воде снова сжала голову
боль. Глотку точно наждаком выстлали.
Утро?.. Бокер тов, Шломо... Он лежал
ничком — в углу, уткнувшись лбом в покрытую мозаикой стенку. Тень
понемногу уходила, становилось все жарче, скоро от палящих лучей
будет не спастись.
Сколько он был в отключке? Сложно
оценить. Но каждое движение уже не заставляло терять сознание от
боли. В правом глазу все еще словно торчала раскаленная проволока.
Но, кажется, он привык. Почти... На левом присохла корка, и он
попытался проморгаться — аккуратно, чтобы не потревожить второй
глаз. Ресницы расклеились не сразу, но в конце концов глаз открылся
в узкую щелочку, в которую тут же ударил нестерпимый свет. Он
закрыл глаз.