—Он что, врет? — Меламед нахмурилась. — Если его там
обработали…
—Не думаю, гверет алуф, — произнес Моше Каплан. — Не скрою, нас
с коллегой поначалу озадачил этот фрагмент, так что мы провели еще
один допрос с полиграфом и полагаем, что дело в другом. Памятуя о
нашей с вами прошлой беседе, я поинтересовался, не собирается ли
сагам добиваться назначения пенсии. Это было бы более, чем понятно.
И он... В общем, взгляните.
Следователь запустил другой видеофайл. Этот допрос он провел
спустя два дня после первого. Сагам уже начал вставать.
В этот раз Шнеерзон куда бодрее. Сидит на кровати, свесив ноги.
В армейских трениках и с голым торсом.
На левой руке — выше синяка на запястье и ниже фиксирующего
венозный катетер пластыря — широкий браслет полиграфа. Второй
элемент комплекса держится на присосках посередине груди. Данные
отображаются на экране ноутбука, который стоит перед ассистентом
Каплана, сидящим в углу за ширмой.
На дворе июль, жара, но раненого все равно знобит, на плечах у
него висит спортивная куртка, прикрывающая спину. Давешняя похожая
на медузу повязка на глазу заменена на мерцающий огоньками
медицинский гоггл, придающий бледному и небритому лицу
действительно сходство с киборгом, какими их рисуют в комиксах и
показывают в кино. А так — парень как парень. Хмурый и
напряженный.
—Скажите, Шломо, почему вы не хотите отставки? После того, что с
вами произошло — вы имеете полное право, вам назначат пенсию.
—Нет-нет! — сагам протестующе воздевает руку, качает головой, —
Я хочу продолжать эксперимент, я обязан.
—Обязан?
Аккуратно скребет кожу на границе гоггла, поправляет на плечах
куртку.
—Понимаете, там, в бассейне, тот араб... или уж не знаю, кем он
был, он говорил мне обидные вещи. Я бы и наплевал, мало ли кто что
болтает, но когда тебя ворочают, как кусок мяса, а ты не можешь
пошевелиться и все болит... В общем, задело. Раскис, наверно
вконец. Он сказал, что я как сооружение — бесполезен, и что долг
родине того не стоит. А я…
Низко опустил голову, сцепил руки и сгорбился.
Каплан на видео тоже сидит, ссутулившись, внимательно глядя на
собеседника.
— Что было потом?
—Да обосрался я, — взглянув на следователя, сагам криво
усмехается. Пожимает плечами. — Поплохело совсем. Я же ему врезать
хотел, коновалу, а не вышло. Этот... мыл меня потом… А я...