Я посмотрела в глаза моей девочки, которые еще утром
светились от счастья, надежды – ведь она отправлялась на обследование, чтобы
узнать, как быстрее зачать здоровенького карапуза. Уже воображала себя
мамочкой, у которой на груди причмокивает пухлый младенец. Глядит на нее как на
божество, как на высшее существо в мире и улыбается так, что хочется прыгать,
петь, танцевать…
Марго смотрела так, что сердце сжалось от дурного
предчувствия, сумочка из змеиной кожи – подарок одной моей заказчицы –
выскользнула из рук скользкой рептилией.
Я остановилась и бездумно скользила взглядом по
красивой, ухоженной кухне с новомодными шкафчиками из розового стеклопластика,
сверхпрочного и легкого. Они открывались сами по мысленной команде ведьмы. Если
подобные покупал смертный – нажимал кнопки на пульте. Веселая люстра, похожая
на мириады капелек мерцала у потолка приглушенным светом. Надраенный домохозяйкой паркет в виде тонкого
восточного узора казался таким до нелепого праздничным.
Я сглотнула, а Марго приблизилась, спрятала лицо на
груди и зарыдала.
Мы выпили вместе терпкого черного кофе, погоревали,
посетовали. И решили бороться. И мы сражались.
Я брала дополнительные заказы на пиар материалы,
делала рекламу в виртуальные издания, писала обзоры на книги и фильмы. Я
работала с утра до ночи.
Марго приходила с химиотерапии, и я видела, как она
старается не опираться на столы и стулья, как в прихожей румянит щеки, чтобы я
не заметила бледность… Моя девочка. Она оказалась такой отважной, такой стойкой
и такой… хрупкой…
Я бы все отдала, чтобы оказаться на ее месте… на ее
месте?
Я отправилась к Матильде – ведьме, которая умела
лечить за счет чужой магии и ауры. Брала их у родственников и отдавала
недужным. Так моя Марго протянула еще два года. Силы вернулись к ней, энергия
тоже. Моя девочка блистала в новостях вместе со Знаменским. Этот выхолощенный
телекрасавец оказался не таким и придурком, как думалось мне поначалу.
Поддерживал дочку во всем, вот только от помолвки Марго отказалась. Убрала
кольцо с бриллиантами в красную бархатную коробочку и спрятала ее в комод.
– Потом отдашь его Вите, хорошо? – попросила дочка. Я
только коротко кивнула, не в силах ни слова вымолвить. В горле застрял колючий
комок, язык одеревенел и не слушался.