Кроме того, считалось, что молодой солдат лучше и яростнее
сражается, защищая не абстрактное человечество или чуть менее
абстрактную Российскую Федерацию, а конкретно своего ребёнка и ту
девушку, которая была к нему мила когда-то.
Примерно такими вот приятными занятиями вроде кутежа и разврата
(всё культурно и в рамках!) должен был заниматься Горазд прошедшие
две недели. Которые он, как дурак, бездарно профукал из-за этого
гада Севтя, чтоб у него ещё долго зубы звенели от гораздового
кулака.
Немного помечтав о таких удивительных и незнакомых ему
существах, как девчонки, Горазд сосредоточился на конкретных
мыслях. Снять квартиру и бросить вещи. Прибыть на полигон на
приёмку новенького мизгиря, прямиком с салехардского
танкостроительного - его собственного шагающего танка-паука. А вот
уже потом у него может быть останется день или даже два на
рестораны и девчонок из трудовых отрядов перед отъездом в
ноябрьский укрепрайон созданный на месте одноимённого города,
полностью разрушенного в ходе боёв.
Правда Горазд совершенно не представлял, как нужно знакомиться с
девчонками, тем более в форсированном режиме, потому как время не
терпит. Но отсутствие опыта он собирался перекрыть избытком
энтузиазма. Он помнил, как старшекурсники, в своё время, говорили,
что «зацепить» девушку из трудотряда проще простого. Значит должно
получиться и у него.
А пока электропоезд пожирал добрых семь десятков километров,
расположенных между академией и Новым Уренгоем, Горазд открыл
подаренную подполковником книгу профессора Непийвода и принялся
читать.
Из предисловия к труду «Первая межмировая. Война вторжения»
профессора Алексея Геннадьевича Непийвода. Благодарственная надпись
на первом листе от профессора «Геннадию Фёдоровичу Москалекно, что
спас не только меня и ещё два десятка таких же учёных червей, но и
семь тысяч мальчишек и девчонок возрастом до двенадцати лет из
канувшего во тьму города на Неве»:
Ещё одно столетие приближалось к концу.
В сотнях мелких, сиюминутных забот и тысячах незначительных
вопросов умирал век. Наш, не оправдавший надежд, двадцать первый
век.
Остался практически невостребованным груз мечтаний и чаяний,
перешедший наследством из чудесного и ужасного, стремительного
двадцатого века. Мы не построили города на Марсе. Вопреки всем
разговорам, ни один человек не ступил на красную планету,
предпочитая изучать её удалённо, с помощью автоматических систем,
да и то не слишком активно. И дело не в том, что не сумели или не
было технологий. Скорее не захотели.