Резед окатил демона таким
взглядом, что на месте Мастгрифа я ощутила бы себя, как дома. Имею ввиду – в
последнем круге ада, где холоднее, чем на Северном полюсе.
Я попыталась прошмыгнуть
мимо энергета, но тот не позволил.
Ледяной взгляд Резеда
достался и мне – похоже, за компанию с Мастгрифом. Я поежилась, словно и впрямь
ухнула в прорубь.
– На занятия? – хмуро
уточнил энергет, и настроение резко упало. Я думала, Резед выдаст нечто едкое,
колючее. В стиле нашего прежнего общения. Взбодрит, так сказать, настроит на
боевой лад. Похоже, без этого здесь даже с провожатыми, вроде Мастгрифа не
справиться. Исключительно с помощью угрозы убийством… Но нейтральный,
риторический вопрос Резеда почему-то полоснул, как скальпелем по живому.
– Ага, – только и смогла
выдавить я из внезапно пересохшего горла.
Резед ненадолго застыл
напротив нас с Мастгрифом. Взгляд его так быстро и часто менял выражение, что я
совершенно запуталась, опешила. То в нем мелькал затаенный интерес, то
откровенный вызов, а то удивление. А временами Резед напоминал, что энергет –
тоже мужчина, сосредотачиваясь на моей груди.
Уголки губ энергета
опустились, а кулаки то сжимались, то разжимались.
Меня тоже швыряло из
одной эмоции в другую, как утлое суденышко в шторм. Волнение яростно
накручивало пульс. Свинцовой тяжестью давило на грудь непонимание реакции
энергета, его плохо скрытой досады. Безвольное тело не хотело шевелиться, ноги
одеревенели от напряжения.
Сбоку ядовито
усмехнулся Мастгриф. И я, наконец-то, немного пришла в себя, а энергет «отвис».
– Поосторожней там.
Несколько жаб-Валькирий о дружелюбии и не слышали, – предупредил со странной,
почти ласковой интонацией Резед, и рванул вперед, поддернув оборотней за собой.
– Заговор? О чем это вы?
– спросила я у Мастгрифа, ощутив странный укол тревоги в груди.
– Если бы мы знали,
Резеда не вызывал бы сегодня на ковер ректор, – нахмурился демон. – Зреет
что-то нехорошее. И крайне масштабное. А этот только о бабах и думает. Но
предупредил он тебя верно. Смотри в оба.
– На что? – испугалась я.
– Когда увидишь, поймешь,
– в незабываемом стиле Льюиса Кэролла ответил Мастгриф и жестом пригласил меня
в корпус.
Мы поднялись на два этажа
и пересекли холл, один в один как на этаже ректорского кабинета. Даже фрески на
потолке и барельефы на стенах выглядели знакомыми, а лица полуголых мачо – до
боли узнаваемыми. Из холла мы свернули в один из семи коридоров, слева от
лестницы.