В
конце концов, его упрямство победило. Приняв решение и навязав его
близнецам, Тайко углубился в лес, стараясь выдерживать верное
направление. Желудок шумно заурчал, вырывая из горьких мыслей и
возвращая в настоящее. Почти десять дней назад у них кончилась еда,
и им не удалось раздобыть новой. Практики боевых искусств могли
довольно долго обходиться без еды, как только достигали высших
ступеней. Тайко, однако, оставалось далеко до этого, поэтому он
голодал, неспособный охотой добыть пропитание и не зная, что
съедобно, а что нет. Прожив всю жизнь в окружении леса, он считал
ниже своего достоинства посвящать своё время таким безделицам. В
случае голода и желания перекусить, всегда можно было отправить
первого попавшегося младшего на кухню. Братья ничем не отличались
от него, и сейчас плелись позади, сверля спину угрюмыми взглядами и
о чём-то тихо перешёптываясь.
– Вам
известно, почему свирепый тигр ходит сам по себе?
Заслышав каркающий голос позади себя, Тайко резко
дёрнулся в сторону, готовый в случае опасности скрыться за спинами
братьев, те же подскочили. Развернувшись, они готовы были броситься
в атаку, но тут же ошарашено замерли, едва завидев
говорившего.
Выше
лидера их клана, такой же костистый и носатый, он словно хищный
коршун нависал над троицей. Особенно заметно это стало, когда он
спрыгнул с огромного волка, на спине которого сидел, и какой-то
птичьей походкой подошёл ближе. Зверь же, скаля зубы, обошёл их по
кругу, порыкивая и не спуская с них жёлтых глаз.
–
Потому что он силён. В противоположность бесполезным отбросам,
сбивающимся в стаи. Судя по цветам мантий, вы из клана Тэнг? Что
забыли так далеко от родной долины? Куда направляетесь? – заложив
большие пальцы рук за пояс, отчего те стали казаться крыльями, с
пренебрежительным любопытством поинтересовался
он.
Тайко
тут же перевёл взгляд на талию мужчины. Его угольно-чёрную с
красными отворотами мантию перехватывал обычный кожаный пояс. Он
было попытался ощутить аспект стоящего напротив, его силу, но,
наткнувшись на взгляд алых глаз, тут же осёкся и
отвернулся.
От
мыслей убить его и поживиться, навеянных ошалевшим от голода
разумом, пришлось отказаться – уж больно устрашающими выглядели
зверь и его наездник. От него исходила ужасающая, нечеловеческая
аура. В их клане делили подобную на два вида. Первая – выражающая
намерение убить противника. Любой практик мог проявить её, если его
охватит лютый гнев или обуяет жажда убийства. Однако от странного
незнакомца исходил её второй вид. От него струилась аура того, кто
давно ступает кровавой тропой убийств, такой идущий расправится с
врагом, тем, кто ему станет мешать или докучать, без
колебаний.