А мог же ее пропустить. Ведь сегодня у Катькиного садика я оказался совершенно случайно. Ездили с женой вчера в гости, и перебрал слегка. Да, если уж начистоту, то напился как следует… Повод?.. Да какой нужен нам повод, чтобы дернуть дюжину стопок. Знаете, ощутил вдруг, что жизнь – проходит. Вот так – просачивается меж растопыренных пальцев. Ну и… А сегодня поднялся и понял, что на кафедре мне делать нечего. Лекций, слава богу, сегодня нет, а коллег пугать своим видом и выхлопом – как-то несообразно. Но, коли сумел подняться, решил, что все-таки потрачу часы не впустую. И поехал в Публичку. Решил устроить библиотечный день. Надо же когда-нибудь и посидеть, полистать журналы, подумать.
Прогулялся от Владимирской через мост Ломоносова, развеялся немного в осеннем питерском воздухе. А подойдя к скверику, увидел – столпотворение. Давно я не был здесь, забурел рядом со своими образцами и приборными стойками. Даже не предполагал, что здесь развернули такую выставку. Эрмитаж или Русский музей под открытым небом… Конечно, скорее второе, вы правы. Любите Русский?.. Эрмитаж больше?.. Возможно, вы правы. Чужое нам как-то ближе… Я решил обойти весь периметр, ничего хорошего не обнаружил и собрался уже скрыться в библиотеку, как вдруг уголком глаза, периферийным зрением, поймал эту картину…
Она висела напротив Публички, сразу у входа в сад, прямо на решетке ограды. А я уже разогнался, но все-таки боковым зрением ухватил нечто донельзя знакомое. Затормозил, еще не понимая, что же меня зацепило, вернулся, протиснулся между лотком и стендом и стал, не веря своим глазам. Небольшой холст, пятьдесят на восемьдесят, как я помнил. Только одна фигура, почти портрет, – прижавшийся к грязной стене Пьеро с боязливым недоумением заглядывал за приоткрытую дверь. Створка шла на зрителя, и никто не видел происходящее в доме, только луч света, прорезая мрачный, ржаво-коричневый фон, выхватывал из темноты одутловатое лицо и белый колпачок с помпоном. Меня словно шарахнули по голове дубинкой. Не могло быть двух работ столь похожих, но та, которую я помнил, никак не могла спастись после…
– Если хотите купить…
Я развернулся, прихватывая ладонью тронувшую меня руку, но там, где, помнилось мне, крючковатый нос загибался над узкой прорезью рта, увидел лишь живот, обтянутый дециметрами потрепанной свиной кожи. А чтобы увидеть обрюзгшее лицо с обвисающими мясистыми щеками, мне пришлось приподнять свою тяжелую голову.