— Класс — сказано не о тебе, — обломал он меня. — Речь за
виски.
Товарищ глотнул и шумно выдохнул богатые ароматы шотландского
перегноя. На реплику гурмана мне оставалось лишь пожать
плечами:
— Не знаю. С чего ты взял, что запах торфяного болота может быть
благородным?
— Ты не понимаешь, — покачал головой Балала, закатывая глаза. —
Нет у некоторых людей чувства прекрасного. У тебя, видимо, тоже.
Это же Лафройг, двадцать пять лет выдержки!
— И что?
— Со слепым и глухим бесполезно спорить, — горько резюмировал
приятель. — Глядя на тебя, ясно видишь наивную жертву советского
воспитания и кремлевской пропаганды.
— Может быть, — не стал возражать я. — Если в анкете мне
попадается вопрос насчет отношения к алкоголю, всегда пишу правду:
«Пью. С огромным отвращением».
Посмеявшись вместе с приятелем, я тут же нанес ответный удар
ниже пояса:
— Тогда в следующий раз, когда в гости заглянешь, гранатовую
настойку предлагать не буду. И заодно мандариновую.
Гриша заткнулся, переменившись в лице. А я добавил:
— Еще глоток Лафройга, и ты на волынке заиграешь! Сдается мне,
что от этих болотных благовоний кое-кто впал в религиозный экстаз.
Медицина такой закидон называет аффективным сужением сознания.
— Об чём парле медицина? — не понял Балала.
— Не рубишь, и не надо, — ушел от вопроса я, чтобы задать свой:
— А чем классный виски отличается от доброго самогона, знаешь?
— Чем? — буркнул он, разливая по новой.
— Ничем, — резюмировал я, выдыхая носом. — Только понтами.
Основания так считать у меня были, хотя именно в этом напитке
понты оказались весьма достойными. Да, вкус неплохой. Но в глубине
своей души любой вискарик всё равно самогон. Обычный самодур,
настоявшийся в дубовой бочке. И если так, то зачем платить больше?
Всякие травки у меня есть, дубовый бочонок найдем. Годик-другой
настойка постоит, потом Гришу за уши не оттянешь!
В углу возвышалась небольшая эстрада, и сейчас на нее ловко
запрыгнули две певички в узких платьях. Блондинка в черном,
брюнетка в светлом. Эффектные девушки... Музыкальных инструментов
не заметил, их заменял ноутбук. Живая ресторанная музыка нынче
выглядит именно так — натуральным является только вокал. Впрочем,
голос тоже пропускается через компьютер, где корректируется и
модулируется вплоть до изменения тональности. Ничего не поделаешь,
современное искусство до краев наполнено психоакустическими
искажениями и звуковыми эффектами.