-ce que vous foutez? – возмутился пожилой мужчина в костюме и с узким галстуком.
«Какого черта вы творите», – понял я и честно ответил:
– Je ne sais pas[18].
– Жто ече жа рас-тва рас-тва? – с чудовищным немецким акцентом спросила партнерша мужчины; ее волосы были выкрашены в цвет дегтя.
– Мы танцуем вальс, – объяснила Элоди.
– Ici, c’est le ton-go[19], – заявил мужик.
То есть танго, понял я.
– А как насчет этих? Они тоже танцуют тон-го? – Элоди ткнула пальцем в парочку, которая, покачиваясь из стороны в сторону, целовалась взасос.
– По крайней мере, они дзелают это беж важих рас-тва-трёх, – заявила дама, и ее брови, выкрашенные в цвет волос, возмущенно подпрыгнули.
– Это публичное место, и мы имеем полное право считать вслух, сколько нам приспичит. Полюбуйтесь! – Элоди гордо задрала руки в ожидании, что я снова поведу ее в нашей имитации вальса, но я взял ее за руку и увел прочь.
– Пойдем отсюда, – сказал я ей, – если ты одолжишь мне денег, я куплю тебе выпить.
– Ну и кто эта калифорнийка, из-за которой ты уже и до трех сосчитать не можешь?
Мы снова арендовали велосипеды и доехали до переполненной террасы в кафе гостиницы «Одеон».
Элоди заказала два бокала шампанского, чтобы отпраздновать наше воссоединение, и вид игристого напомнил мне о том, как хорошо снова быть в Париже.
– Она не калифорнийка, а англичанка. Мы один раз встретились в Лас-Вегасе и еще раз – на Венис-Бич[20], сразу после фруктовой битвы с твоим отцом.
– И кто она такая? – Напоминание о семейных неурядицах не могло отвлечь Элоди от возможности вдоволь посплетничать.
– Океанический эколог.
– Хиппи? Она ноги-то бреет?
– Да.
– А все остальное?
– Не твое дело, Элоди.
– Как ее зовут?
– Глория. Но фамилия у нее Мандей[21], так что все зовут ее просто Эм.
– Эм?
– Ну да, как начальницу Джеймса Бонда.
– Я надеюсь, она моложе и красивее, чем начальница Бонда?
Я улыбнулся, вспомнив свою последнюю встречу с М. Вернее, ее загорелое тело, позолоченное лучами восходящего солнца, льющимися в окно гостиничного номера. С того момента, как мы встретились на пляже, мы провели несколько приятных часов. Единственная совместная ночь была восхитительна. Когда она поправляла свои взлохмаченные волосы, в ее глазах цвета морской волны играли искорки. Поцеловав меня на прощание, она попросила позвонить ей, как только я вернусь обратно в Европу.