Ам Исраэль, ам Исраэль хай!
Прохожие останавливались, смахивая пух с ушей. Тополиный пух, как нежданный снег, сбивал на перекрестках автомобильные пробки и легковушки сигналили – аккомпонировали вызывающему танцу отказников. Евреи кричали, срывая голос: «Свободу! Сво-боду!» Это душа народа призывала своих детей к жизни.
Маша и Володя Слепак принесли плакат «Шеллах эт-ами». Они стояли в окружении журналистов.
Ида Нудель читала толпе Мандельштама:
Лишив меня морей, разбега и разлета,
Чего добились вы?..
На вершок бы мне синего моря,
На игольное только ушко…
Она читала, чтобы молчала суетность и жлобство спряталось, душа народа укреплялась уличной молитвой, где хороводами и стихами расточался талант.
Сквозь пелену тополиного пуха майор Лазарь Хейфец смог разглядеть плакат Слепака. Лазарь вприпрыжку побежал на угол ресторана «Арагви». Швейцар открыл дверь.
– Поссать и телефон. – запыхавшись и отталкивая швейцара, сказал Лазарь.
– Моисей? – спросил армянин.
– Моисей – Моисей. Не узнал?
В туалете Лазарь лихорадочно пританцовывал и никак не мог раскрыть ширинку – заело. Наконец, облегчился и позвонил на Лубянку.
– Митинг отказников у Моссовета. Человек сорок. Слепак с плакатом «Отпусти народ мой».
– Что делать?
– Устроили демонстрацию напротив Моссовета! Какого черта мы ни черта не знаем?! – заорал полковник Зверев.
– Около Слепака свидетель по делу Щаранского прокурор из Ташкента.
– Борис Кацнельсон? – српосил Зверев.
– Так точно. Что делать?
– Пух с носа сдувать. Слепак, говоришь, в окружении журналистов? Подгоним автобус.
Зверев взял графин и прямо с горла наполнил рот водой. За окном густая пелена тополиного пуха накрыла площадь, железный Феликс смешно торчал, как из кальсон. Кальсон. Кацнельсон. Ну кто этих евреев заметит в тополиной круговерти? Что были – что не были. Но вот что нужно там Кацнельсону? В 1963 году Липавский предложил свои услуги в качестве стукача прокурору Ташкента Борису Канцельсону, чтобы спасти от расстрела своего отца за экономические преступления. Не воруй. Правительство не терпит конкурентов.
Канцельсон собрался в Израиль? Самый раз сдать Саню Липавского. Эх, Саня– Саня, разрушил собственную жизнь, ради отца своего. И ведь Липавский любил своих друзей, но был связан по рукам и ногам и, как Иуда, предавал их.
Зверев проглотил отвратительно теплую воду.