— У тебя было ужасное детство, — севшим голосом заявляю я.
Мой муж поднимает на меня свой теплый взгляд и с улыбкой отвечает:
— Я был лишен лжи, я мог сам выбирать тот контент, который мне нравился, а не смотреть то, что навязывает правительство.
— Но не без ведома учителя? — с грустью подначиваю я.
— Я считал его авторитетом, поэтому всегда советовался. Не забывай, мне было всего четыре года, — продолжает улыбаться Женя, и я вдруг осознаю, что его улыбка сильно отдает снисходительностью. Словно это не я жалею его и ужасаюсь его воспитанию, а наоборот…
Внутри начинает потихоньку закипать раздражение.
Я тут его жалею, значит, а он надо мной потешается?
— Все-все, не злись, — вдруг выставляет вперед обе ладони Женя. И, медленно обойдя меня, подходит к двери и нажимает на ручку. — Входи, располагайся, чувствуй себя как дома, это теперь наша общая спальня.
Качнув головой и насупившись, я прохожу в спальню, интерьер который практически ничем не отличается от всего первого и второго этажа. Все такое же серо-бело-черное, только острых углов намного меньше.
На стенах серо-черно-белые линии извиваются, переплетаются между собой, устремляясь вверх и вниз, чередуясь со светло-серыми пустыми участками. Кровать с полукруглой спинкой из белой кожи, застелена черным шелковым бельем. Вся противоположная стена сделана из зеркал, на потолке над кроватью тоже зеркала.
— А вообще стильно, мне тут нравится, — одобрительно киваю я хозяину квартиры.
А сама выискиваю вход в ванную комнату, ну не в коридоре же её искать? Обычно в таких домах ванные присоединены к спальням. А заодно стараюсь подавить в себе злость на мужчину. Нет ну это надо же, а? Он меня пожалел? Охренеть! Чувствую себя чертовой Красоткой, попавшей в хоромы Ричарда Гира. Такой же неотесанной, прости господи…
Блин… да мне никогда не было стыдно за то, что я смотрела телевизор! А он… он. Это что же, он пошатнул мои взгляды на воспитание детей одним разговором, что ли?
— Ванная тут, — вырывает меня Тарасенко, из моих странных размышлений, подходя к зеркальной стене и открывая спрятавшуюся в углу дверь.
— Ага, — угрюмо кивнув, иду в ванную и закрываю за собой дверь на замок, отрезая себя от мужчины, который, судя по растерянности и досаде во взгляде, надеялся, что я позову его с собой.