И я словно под гипнозом опускаюсь на четвереньки, томно заглядывая в глаза своему мужчине, ползу в его сторону. В эти игры и я умею играть. А еще — быть соблазнительной и сексуальной.
Изюминку добавляет то, что Тарасенко полностью голый, а на мне блузка с юбкой. И он, словно мой хозяин, стоит передо мной, нагло выпятив своё нехилое достоинство, а я, как послушная рабыня, стою перед ним на коленях. Хотя, казалось бы, все должно быть наоборот. Но к чему эти условности?
Спускаюсь чуть ниже и трусь лицом об его бедро, не забывая томно поглядывать из-под ресниц.
То, что написано на его лицо — незабываемое зрелище, которое горячит кровь похлеще любого спиртного.
Опускаю ладони на его лодыжки, медленно веду вверх, до коленей, бедер, и наконец добираюсь до паха. Женя расставляет ноги чуть шире, все его тело, каждый мускул, каждая мышца, звенит от напряжения. Он то сжимает кулаки, то вновь разжимает. Я чувствую его желание — схватить меня за волосы и заставить уже взять в рот его член, или же развернуть и жестко войти. Но он сдерживается. И смотрит… смотрит так, что от возбуждения хочется кончить уже прямо сейчас.
Его зрачок настолько расширился, что заслонил собой всю радужку, и его глаза черны, как бездна. В которую хочется падать и падать.
Но я не буду торопиться.
Я медленно касаюсь его яичек, аккуратно сжимаю мошонку одной рукой, второй же обхватываю стоящий колом член.
И я буду не я, если не покажу во всей красе свою похотливую натуру.
— Обожаю мужиков с большими членами, — хрипло произношу фразу, не самую приятную для любого собственника. И лицо моего мужа каменеет, а взгляд из возбужденного становится бешеным.
В этот самый момент я открываю рот и как можно глубже заглатываю член Тарасенко.
Он кладет обе ладони на мою голову, до боли сжимая волосы в кулаке, и рычит:
— Стой.
Но кто ж меня остановит? Я чуть жестче сдавливаю одной рукой его мошонку, а второй — основание члена, и буквально трахаю его своим ртом.
Руки моего мужа становятся тяжелыми. Я смотрю на него сверху вниз и вижу, как он колеблется. Он хочет оторвать меня от себя, он разъярен, ему неприятна моя вульгарная фраза, но он хочет, чтобы я продолжала и не останавливалась, ведь то, что я делаю — слишком остро, слишком приятно, слишком… хорошо. И я это знаю, не зря училась доставлять мужчинам удовольствие… Мадам Олияра, чьи интернет-уроки я смотрела, гордилась бы мной, как одной из лучших учениц.