Взгляд моего мужа становится ошалевшим. Кажется, кое-кто не ожидал такой прыти. Сам того не понимая, он уже насаживает меня на свой член. Толкается глубже, до боли сжимает волосы в кулаке. А затем пытается отстранить.
Но не тут-то было. Я выдою тебе до капли, муженек, и попробую на вкус.
Подключаю обе руки, поступательными движениями сжимаю и разжимаю мошонку и основание члена, языком рисую узоры на члене и еще глубже насаживаюсь ртом. Завтра горло будет болеть, но это все фигня. В таком, казалось бы, унизительном положении я чувствую себя отнюдь не рабыней, а самой настоящей госпожой. Ведь только от меня сейчас зависит удовольствие отдельно взятого мужчины, взбешенного и безумно возбужденного.
Он не выдерживает моего темпа и взрывается, изливаясь мне в рот. А я глотаю всё до капельки, еще и вылизываю весь член, чтобы ничего не осталось. А сперма у моего мужчины сладкая, с чуть терпким привкусом.
Облизываюсь словно кошка, продолжая стоять на коленях. И когда Женя наконец-то открывает глаза, медленно поднимаюсь на ноги и, положив ладонь на его грудь, с глумливой усмешкой говорю:
— Можешь быть свободен на сегодня, зайчик.
Лицо зайчика вытягивается от удивления, затем он поднимает взгляд, словно ищет ответ где-то на потолке. Я тоже решаю взглянуть туда, а то мало ли, вдруг и сама там найду что-нибудь интересное? А Тарасенко тяжко вздыхает… резко хватает меня на руки и шагает прямиком в джакузи.
— Ты с ума сошел! Я же в одежде! — визжу я и пытаюсь вырваться.
Но мой муж не обращает на это ровном счетом никакого внимания и садится в ванну, а меня очень крепко прижимает к своему голому телу.
— Отпусти, псих! — продолжаю барахтаться, но Тарасенко не выпускает меня из своих железных объятий. И самое отвратительное, что я уже вся мокрая, как лягушка, и из сил выбилась, а ему хоть бы хны. Продолжает крепко держать.
Я затихаю, но ненадолго — только чтобы вновь начать кричать, возмущаться, материться и пытаться вылезти из ванной.
В конечном итоге мне приходится сдаться. Сил у Тарасенко гораздо больше, чем у меня. Стоит только пошевелиться, как он сразу же усиливает хватку.
— Успокоилась? — спрашивает он спустя несколько минут, когда я перестала вырываться.
— Да, — угрюмо отвечаю, рассматривая переливающиеся всеми цветами радуги пузырьки пены.