– Значит, хотела меня спасти?
– Если бы не ты, меня бы убили. Кроме тебя мне никто не помог. Пытались многие, а помог только ты.
– То есть, это жест благодарности?
Я пожала плечами.
– Должно быть, так.
Я вяло погоняла по тарелке последний, неуроненный ролл и вздохнула. Японская культура оказалась не из легких. Влад заметил мои мучения и предложил:
– Может, попросим вилку?
– Не надо. Если подойдет официант, я воткну эти палочки ему в голову.
Он рассмеялся.
– Ты очень естественная. Редкое качество.
– Ты хотел сказать – простая?
Эмиль добавлял – «простая, как пробка», и бесился. Я не была достаточно утонченной и умной, чтобы разделить с ним жизнь, но была достаточно прямолинейной, чтобы разбираться с его проблемами.
Эмиль умел обращать недостатки в достоинства и пользовался ими.
– Нет, – ответил Влад. – Простота – это глупость. А естественность совсем другое качество.
Я смущенно пощипывала уголок салфетки. Кто бы мог подумать, что я так легко куплюсь на комплимент.
– Расскажи что-нибудь о себе, – попросил он. – Что ты любишь, чем занимаешься?
Я с тягостным вздохом сложила салфетку и развернула ее. Если Влад не отстанет с вопросами, я освою искусство оригами. Не люблю отвечать на личные вопросы и дело тут не в осмотрительности – я не умею вести светскую беседу.
– Что ты обычно делаешь? – повторил Влад.
Я не винила его за назойливость. Моя стихия – действие, а если нужно произвести впечатление я теряюсь и начинаю мямлить.
– Раньше в школе работала, – ответила я. – Сейчас подыскиваю новое занятие. Иногда к подруге заглядываю. Светская жизнь у меня небогатая.
– Почему?
– Я ею замужем нажралась. То есть, я хотела сказать, наелась. Эмиль часто таскал меня на светские рауты. Когда женатый человек появляется без жены, это… неприлично, – подобрала я слово. – Приходилось его сопровождать.
Про Эмиля я рассказывала легко: все годы брака я была его тенью. Это он жил, а у меня была видимость жизни. Оживать я начала после развода, а это слишком недолго, чтобы накопить истории, которыми можно развлекать знакомых. А своего прошлого в разговоре с Владом я не хотела касаться. И вообще ни с кем, если на то пошло.
На улице постепенно темнело. Официанты прошли по залу, расставляя свечи в больших пузатых бокалах. Один предложили и нам. Огонек отбрасывал блики на полированную поверхность стола и бамбуковые салфетки, стало очень уютно.