- Скажите, Людвиг Матвеевич, а с кем-нибудь из вашей батареи,
лже-поручик Львов приятельствовал? Может быть, с кем разговаривал в
гостинице, в отряде-то он редко показывался и охотников, мягко
говоря, презирал, они для него были «мужичье сиволапое», так может
из господ офицеров кто с ним дружил?
- Видите ли, Львов вообще любил пожить на широкую ногу, в
картишки сыграть всегда был не промах, женщин к себе в номер водил,
но, чтобы с офицерами моими дружбу водить… Мне вообще бы не
хотелось бросать тень на кого-либо из своих подчиненных. Позвольте,
я сам с ними поговорю и, если будут какие-то сомнения, возможно и у
моих подчиненных будет, что сказать, я вам сразу же доложу. А с чем
связано такое недоверие к моим офицерам, уж не считаете ли вы их
замешанными в этой дерзкой попытке угнать телегу с деньгами? Она
ведь с самого начала была обречена на провал. На ломовой телеге от
конных не уйти…
- А он, по-видимому, и не собирался угонять всю телегу, а вот
сбросить в проездном дворе ящик – возможно, а потом вернуться за
ним, бросив телегу. Но, как мне сообщили жандармы, скорее всего, у
него был план, сговорившись с кем-то из караульных, вскрыть
хранилище уже на пароходе, взять самое ценное и сойти в иностранном
порту. Завтра, крайний срок – послезавтра, мы будем в
Константинополе и я не уверен, что сообщник или сообщники не
попытаются исполнить этот план. Поэтому караул будет удвоен на все
время стоянки и я должен знать степень благонадежности лиц,
заступающих в караул и тех, кто имеет доступ в оружейную, то есть
разводящего и караульного офицера.
- Тогда, Александр Павлович, - начнем с меня – разволновался
барон, - я тоже разговаривал со Львовым. Например, хотел узнать у
него про зембуреки…
- Простите, про что?
- Зембуреки, я же говорил, что моя страсть – мобильная
артиллерия. Так вот, у текинцев были мобильные пушки, которые
устанавливались на спины верблюдов и могли стрелять с ходу.
Верблюд, по команде погонщика, ложился, а пушкарь стрелял из
орудия, преимущественно, картечью, хотя, были и круглые ядра
калибром около 2,5 дюймов, как у пушки Барановского. Несмотря на
грохот выстрела, верблюд лежал смирно, так как был приучен к этому.
Вот я и хотел подробнее узнать у Львова об этих орудиях, особенно о
лафете и его креплении на животном, но он мне ничего про это
сказать не мог. Я списал это на то, что он служил в пехоте, да и
зембуреков у текинцев было всего несколько штук, вот у персов ими
целые подразделения укомплектовывались.