Гервант прикладывался к медовухе редко. Трезво наблюдая за
братией, он вставлял слово-другое в общий разговор и шептался с
мрачным соседом слева. Тот не пил вовсе, ел без охоты и думал о
чем-то тягостном, подпирая рукой темноволосую голову.
Сколько лет главарю банды? Сорок, пятьдесят? Он казался старше
прочих, но не годами, а уверенной силой в каждом слове, движении,
взгляде. Странница ощущала ее всем телом, и отодвигалась от
Герванта на скамье все дальше, как от опасного зверя.
Кудрявый разбойник вернулся с чердачных комнат.
– Ну, как? Наверху уютно, а, Лето? – спросил его Гервант.
Лето ответил неопределенной улыбкой и плеснул в кружку из
кувшина на столе. Ласковый взгляд Герванта страннице очень не
понравился.
– Люблю таких молчаливых женщин! В бабе самая гадкая часть
какая? Правильно, язык. Бывает, подумать еще не успели – а уже
высказали, а что высказали – сами не поняли. А мне к чему в этой
ерунде разбираться? А ты пей больше – веселее будешь.
Она отрицательно покачала головой.
– Как хочешь. Тогда пойдем.
Гервант обнял странницу и встал, потянув за собой. Она сбросила
его руку и толкнула в грудь.
– Капризничаешь, девочка?
Саркастично ухмыляясь, Гервант дернул за голубую ленту в ее
прическе, рассыпав по плечам блестящие черные волосы, и схватил в
объятия крепко, по-медвежьи. Тиснув разок для острастки «подарок»,
он удивился бешеному стуку ее сердца, захотел поцеловать, ощутил
укол в горло и не сразу понял, что случилось.
Странница вырвалась, с грохотом опрокинув тяжелую скамью.
Гервант ощупал пустые ножны на боку – его нож целился ему в лицо и
дрожал в ее вытянутой руке.
За столом смолкли разговоры. Со стороны кухни кто-то тихо,
по-бабски охнул.
– Вот это номер... – захлопал глазами Гвидо.
– Забавный номер, Гвидо – ягненок превращается в волка. Только
здесь не балаган, а я не любитель дурацких шуток. Бросай нож! –
прикрикнул Гервант.
Она сжала губы, готовясь идти в бунте до конца. Странница и сама
не понимала, как так получилось, рука словно сама все сделала.
Гервант не спеша допил бражку, сверля странницу желтыми с
зеленцой, пристальными глазами.
– Опусти перышко, девочка, ты его держишь неправильно. Не бойся,
я отлюблю тебя бережно. Разве ты не знала, что за еду, питье и
одежду нужно платить? А также за ванну, ночлег и мое расположение!
Или ты хочешь сказать, что это тебе принадлежало?