— А вы? — я впускаю в голос совсем немного насмешливости. На
большее пока не решаюсь… Но это поправимо, надо только прощупать. — Вы пустите?
И тоном, и взглядом, даже позой, слегка подающейся вперёд
напоминаю ему свои слова о занудном преподе.
На этот раз гораздо легче выдерживаю зрительный контакт.
Потому что спину мне буравит другой взгляд, который отвлекает покруче.
Буквально обжигает.
Аня, я уверена. Тут и оборачиваться не надо. Уловила,
значит, что я неоднозначно спрашиваю, не как у преподавателя. Остальные не
заметили, скорее всего, но от неё ничего не ускользнёт, слишком уж на Влада
ориентирована.
Не просто так она меня не разбудила, значит.
— Не советую испытывать моё терпение, — в голосе Владислава
Дмитриевича открытое предупреждение, которое заставляет невольно поёжиться.
Оно почти неуловимо для остальных, вполне себе ответ на мой
вопрос. Но мне — слишком явно, и он это знает.
Вижу, что знает. Но не позволяю себе сдаться, отступить.
Выдерживаю взгляд, усмехаюсь.
Ну а что? Мне уже нечего терять. Со всех сторон засада. Тут
и у Ани претензии будут, и Влад не ослабит хватку. Незаметно не получится.
Но осторожнее всё равно надо. Чёрт с Аней, Влада туда же, а
папу лучше не злить.
Зеваю, скучающе смотрю вперёд, не вникаю в происходящее.
Время тянется мучительно медленно. Хотя, видимо, только мне — Влад умело
владеет вниманием остальных. Диалог довольно живой. Они задают вопросы,
вовлекаются, даже чуть ли не азартом горят.
А мне тошно. Насколько это всё не моё… Не тут я должна быть.
Нужные мне соревнования весной. Тогда всё решится. Успею
ли?..
В попытках отвлечься обмениваюсь соцестями с соседом по
парте, даже мемчики друг другу скидываем. Но улыбки из себя скорее выжимаю. И
то больше тогда, когда взгляд Влада на себе чувствую.
Парень в такие минуты поспешно прячет телефон, я открыто в
нём зависаю. Странно, но замечаний не получаю.
Как бы медленно ни тянулось время, конец этой неформальной
встречи наступает для меня внезапно. Обухом по голове ударяет.
— Все свободны. Кроме Громовой, — Владислав Дмитриевич
говорит невозмутимо, но тем сильнее напрягает. — Задержись, Инна.