Основная широкая улица базара плавно
загибалась к северу, кратчайший путь ко дворцу требовал того, чтобы
я с неё свернул. И тут уж я оказался совершенно в других торговых
рядах. Резкий запах из смеси навоза и перепревшей соломы ударил в
лицо, да так, что заслезились глаза. Справа и слева потянулись ряды
бесконечных загонов с фарангами, стойла с лошадьми и сараи с мелкой
домашней живностью. Здесь я впервые увидел представителей местных
сухопутных и даже водоплавающих птиц, которых шаранг разводили в
хозяйстве. Торговали в этих рядах буквально всем: животными и
птицами для употребления в пищу, церемониальными и тотемными
животными со всего света, насекомыми в деревянных коробках,
пресмыкающимися, а при выходе я вовсе разинул рот от удивления. В
небольших ёмкостях из полупрозрачного стекла довольно паршивого
качества хоббит-торговец, загорелый до такой степени, что, если бы
не рост, его можно было вполне спутать с шаранг, выставил на
продажу разнообразных декоративных рыбок.
Из любопытства поинтересовавшись
ценой, я удивился ещё больше: рыбки не были декоративными, каждая
из них позволяла в разной степени сохранять свежесть и чистоту
питьевой воды в домах длительное время, при этом стоила одна такая
рыбка гораздо больше, чем средний фаранг!
Великий Альв, как же ещё мало мы
знаем об этом мире! Мне пришла в голову вполне очевидная мысль. Мы,
Странники, в силу обстоятельств за всё то небольшое время своего
пребывания в Небытии, большей частью занимались выживанием,
стремились получить от этого мира всё больше благ, забывая, что он
гораздо глубже и интереснее, чем кажется на первый взгляд. И сотни
жизней не хватит, чтобы ощутить и увидеть все чудеса Небытия.
– Не желает ли, мастер, узнать свою
судьбу?Недорого, всего половинка серебрушки! – в узком угловом
тупичке, между лавками шорника и небольшим навесом, где разливали
крепкий, как мрак Астрала, тирр, сидел полуголый слепой старик.
Кожа шаранга, иссушенная годами, давно потеряла свой чёрный цвет и
выглядела скорее пепельно-серой. Пустые глазницы пересекали грубые
рубцы на месте сросшихся когда-то обрезанных век. Редкие в этих
рядах покупатели брезгливо сторонились нищего предсказателя,
стараясь даже не наступать на дырявую подстилку, на которой
расположился шаранг.
Я может и прошёл бы мимо, но меня
тронула уверенности и сила, звучащие в голосе слепца. Он не просил,
не вымаливал, не давил на жалость. Уличный предсказатель явно был
уверен в том, что я обязательно к нему подойду.