Розлин и Флоранс подошли к какой-то другой молодой семье, и Даниель направился к ним, а Гамаш сел на скамью, отдал жене кофе и снова взялся за свою газету. Рейн-Мари была полностью поглощена первой страницей «Ла пресс» и не прореагировала на его появление. Такое случалось редко, но он знал, что их обоих часто увлекает чтение. Анри спал на солнышке у ног Гамаша, который попивал кофе и поглядывал на прохожих.
День был исключительный.
Через несколько минут Рейн-Мари опустила газету. На лице ее появилось обеспокоенное выражение. Чуть ли не испуганное.
– Ты читал эту газету?
– Нет, только книжное обозрение. А что?
– Можно ли испугаться до смерти?
– Ты это о чем?
– О том, что кто-то все же испугался. До смерти.
– Mais, c’est horrible[20].
– В Трех Соснах. – Рейн-Мари пристально посмотрела на него. – В старом доме Хадли.
Арман Гамаш побледнел.
– Входи, Арман. Joyeuses Pâques[21]. – Суперинтендант Бребёф пожал Гамашу руку и закрыл дверь.
– Et vous, mon ami[22]. – Гамаш улыбнулся. – Счастливой Пасхи.
Первое удивление от новости, которую обрушила на него Рейн-Мари, прошло. Гамаш прочел газетное сообщение, а когда закончил, зазвонил его сотовый. Голос в трубке принадлежал его другу и начальнику в Квебекской полиции, Мишелю Бребёфу.
– Тут появилась одна новость, – сказал Бребёф. – Я знаю, у тебя сейчас Даниель с семьей, – извини. Можешь уделить этому немного времени?
Гамаш знал, что его босс проявляет деликатность – просит, а не приказывает. Но ведь они выросли вместе, всегда были лучшими друзьями и вместе поступили в Квебекскую полицию. Они даже оба претендовали на звание суперинтенданта. Получил его Бребёф. Но это никак не повлияло на их дружбу.
– Сегодня вечером они улетают в Париж, так что можешь не волноваться. Мы рады были их повидать, хотя сколько бы они ни пробыли – всегда мало. Я скоро приеду.
Он попрощался с сыном, невесткой и Флоранс.
– Я позвоню попозже, – пообещал он Рейн-Мари, поцеловав ее.
Она помахала ему и проследила за ним взглядом, когда он целеустремленно направился на парковку в сосновой роще. Она смотрела, пока он не скрылся из виду. Смотрела и после.
– Ты читал газеты? – спросил Бребёф, садясь во вращающееся кресло за его столом.
– Не столько читал, сколько просматривал. – Гамаш вспомнил, как пытался читать газету с большим отпечатком собственного ботинка. – Ты, случайно, не о Трех Соснах говоришь?