— Мальчики и девочки по-разному устроены, золотце. Я вот могу спать с тем, кого не люблю, а вы – нет. У вас чувства должны быть всегда и везде. — Я резко одернула его руку, волком заглядывая в глаза. — Мог, золотце. МОГ.
— Это все оправдания. Полигамия, моногамии… — голос мой стал непривычно хриплым, низким и тягучим. А все потому, что как-то совсем неожиданно ладонь мужчины спускалась все ниже и ниже… Пока не дошла к края юбки, теребя боковую змейку.
— Знаешь, Машунь, в чем разница между мужчиной и женщиной? Мужчина, если влюбляется, то спать с другими без чувств уже нет никакого желания. Элементарно – не получается. А женщина может любить еще десять мужиков параллельно, — вдруг ошарашил меня мужчина. Я выгнулась, удивленно заглядывая в его серьезные глаза. Но, заметив мое внимание, он тут же улыбнулся: — Ну, так сколько? Я ж не отстану. А пытать тебя мне даже нравится!
— Пять, — выпалила я прежде, чем подумала. В голове все еще крутились слова Димы. А не из личного ли опыта пример он привел? Валера мне никогда не рассказывал, какая именно причина развела его родителей. «Захотела свободы», – как-то озвучил Дима в номере отеля…
— Хмм… — он задумчиво почесал подбородок. — А имена знаешь? Фамилии там, адреса… Хотя фамилии мне будет достаточно, Машунь!
— Достаточно… Для чего, а? Тебе на почту сбросить или на листочке написать? — выгнула бровь вопросительно, и этот удивительный человек, судя по задумчивости, принял все за чистую монету. Я даже от смеха прыснула. — Не буду я тебе ничего говорить. Тема закрыта! Все, забудь.
— Ага, забудешь тут! — хохотнул он, но как-то невесело, а нервно, скорее. — Меня ж теперь съедает, что где-то по миру ходит пять хмырей, которых ты любила. Так руки и чешутся…
— Во-первых, не пять, а четыре. Или ты себя тоже за хмыря считаешь… Ну и самооценочка, медвежонок! Тебе бы к психологу походить, курсы там какие-то по саморазвитию пройти… — Мужчина ущипнул меня за бок. Я завизжала, но все равно продолжила: — Во-вторых, один из этих «хмырей» – твой сын вообще-то! — Второй бок пал жертвой его цепких пальчиков. — А в-третьих, не любила я никого из них. Точно тебе говорю. Легче стало?
— Откуда ты знаешь, что не любила, Машунь? — с интересом, как-то задумчиво просил он, и я чуть не ляпнула в сердцах то, что потом обратно не воротишь.