С каждым произнесенным словом лицо Бушина мрачнело все больше. Он слушал ее крайне внимательно, лишь изредка перебивал, чтобы уточнить детали. Пазл в его голове стремительно складывался в четкую картину, все то, о чем он догадывался на протяжении последнего месяца, теперь находило подтверждение. Но прежде чем вынести свой вердикт, Адольф задал один-единственный вопрос:
— Почему ты раньше молчала?
— Я боялась… Громов угрожал мне, говорил, если я расскажу, он найдет способ избавиться от меня, — не моргнув и глазом, соврала Базанова, выражая как можно больше раскаяния.
Гитлер утвердительно кивнул, взял со стола рацию и через несколько секунд скрылся в своей комнате.
— Громова в подвал, комнату обыскать и мне доложить, — услышала она его грозный голос и победно улыбнулась.
«Игра стоила свеч, теперь-то Тимур поймет, каким был идиотом», — промелькнула в голове шальная мысль. Но, повернувшись на звук шагов, Карина вздрогнула и попятилась: управляющий появился в кабинете с длинной плетью в руках.
— Раздевайся, — холодно приказал он и принялся разминать пальцы, предвкушая приятное зрелище.
Где-то в глубине души Адольф любил Карину, но не собирался потакать всем ее прихотям. И если сейчас спустить ей все с рук, дальше может быть только хуже. Она должна четко уяснить свое место и помнить, кто ее хозяин.
— Адольф, пожалуйста…
— За такое я должен скормить тебя свиньям! Ты разве не понимаешь, что подставила всех нас? — он выглядел совершенно спокойным, хотя внутри бушевали нешуточные эмоции.
— Пощади, умоляю! Такого больше не повторится! — взмолилась Карина, упав перед ним на колени. Но ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Я сказал, раздевайся! Больше повторять не буду.
Базанова встала с пола и судорожно принялась снимать с себя одежду. Руки предательски тряслись, но злить управляющего еще сильнее она не хотела. Оставшись полностью обнаженной, неуверенно заглянула ему в глаза в надежде пробудить хоть что-то человеческое.
— Адольф, сжалься надо мной, я же люблю тебя!
Бушин ничего не ответил, лишь криво усмехнулся.
— Повернись, — с придыханием произнес он и, размахнувшись, разрезал плетью нежную кожу спины.
Карина взвизгнула от боли и уперлась руками в стену, чтобы удержать равновесие. Второй удар пришелся чуть выше, оставил яркий след на лопатках, а следующий скользнул по упругим ягодицам.