И потом, скит — это ведь не полноценный
монастырь. И сколько вообще в скиту может разместиться людей?!
Откинув полог, вошел варяг, прервав мои
панические мысли. Он поставил бадью у стенки и бросил на землю
вязанку толстых веток.
— Добран, а где рать? Где Дражко? Где
все?!
Телохранитель неторопливо снял набитую
конским волосом стеганку, служащую воям в том числе и защитой от
мороза, и остался в одной рубахе. Он склонился над очагом,
складывая в нем ветки, и только после неторопливо и немногословно
ответил в своей привычной манере:
— Не знаю.
Тут уж я начал закипать:
— В каком смысле, не знаешь?!
Варяг наконец обратил на меня взор и
веско произнес:
— Не знаю, воевода.
Последовала короткая пауза, пока
дружинник складывал сушняк и доставал огниво с кресалом, во время
которой я с трудом сдерживал рвущийся наружу гнев... и страх.
Наконец Добран вновь заговорил:
— Когда я подхватил тебя, брат бросился
вниз, к торкам. За ним последовали вои из наших десятков, все, кто
уцелел. Также спустились греческие копейщики — вои в добрых бронях,
прикрывающие лучников. На время они потеснили врага от тропы, пока
я поднимал тебя наверх.
Ратник прервался, раздувая пламя из
высеченной искры, удачно упавшей на пук сена. Как только оно
занялось, он положил сверху вначале одну тонкую веточку, потом еще
одну и еще, ожидая, когда огонь окончательно окрепнет и сможет
поглотить уже что-то более существенное. Я же все это время ожидал
продолжения рассказа, закусив губу от раздражения, и наконец не
выдержал:
— Ну?! А дальше-то что?
Разгоревшееся пламя осветило желтыми
всполохами лицо ободрита, придавая ему какой-то потусторонней
загадочности.
— А дальше молодняк из тех, кто поднялся
по тропе до нас, увидели тебя, воевода, на моих руках. Они
закричали, что ты погиб, что торки вот-вот поднимутся наверх. Меня
слушать никто не захотел, да и ветер сносил слова.
Сделав небольшую паузу, мой ближник
продолжил:
— Страх сломил их дух, воевода, вначале
самых слабых, а после и более сильных, превращая ратников в
испуганное стадо. Одни сражались и гибли внизу, а другие бежали
прочь, спасая жизни. И когда я поднялся наверх с твоим телом,
никого, кто мог бы мне помочь, уже не осталось. Тогда я снял с нас
брони и потащил тебя на спине, покуда были силы. Но повалил густой
снег, я сбился с дороги. Если бы чудом не вышел на скит, замерзли
бы на тропе, и весь сказ. — Варяг пружинисто поднялся и прямо
посмотрел мне в глаза. — Так что я не знаю, что случилось с
остальными. И где сейчас мой брат.