Не открывая глаз, он подал знак Игорю, чтобы тот снял черную
повязку с головы арестанта. Освободившись от нее, тот несколько
секунд подслеповато щурился, привыкая к яркому свету. Он попытался
поднять руку, чтобы потереть слезящиеся глаза, но наручники,
приковывавшие запястья к подлокотникам, остановили ее где-то на
полпути. Покрутив головой, заключенный осмотрелся, но интерьер
комнаты не предлагал ничего, на чем можно было бы задержать взгляд,
а стоящий сзади Игорь держался вне поля видимости. Единственным
объектом для изучения оставался сидящий на противоположном конце
стола Александр Саттар.
-А-а-а, – прохрипел Старший, будто обрадовавшись, - собственной
персоной!
Александр ничего не ответил на его приветствие, он просто на
мгновение задержал дыхание и открыл глаза.
-Какие мы серьезные... – в глотку его собеседнику словно с
размаху вогнали кляп. На какую-то долю секунды все его тело
застыло, схваченное мгновенным параличом.
По губам Саттара пробежала еле заметная дрожь. Не говоря ни
слова, он медленно стиснул в руке стакан с водой и внезапно изо
всех сил хватил его о бетонную стену.
Резь в глазах началась у меня уже через пятнадцать минут. Вот Вы
сами попробуйте, не моргая, таращиться на шесть мониторов
одновременно, а я буду постоянно толкать Вас под руку и спрашивать:
«ну что там?»
Подавляющее большинство камер давали совершенно ужасную и
абсолютно бесполезную для нас картинку. Опознать человека на их
общих планах было попросту нереально. Гораздо интереснее оказалось
перехватывать сигнал с камер корреспондентов, работающих в самой
гуще событий. Беда состояла в том, что они сосредотачивали все свое
внимание на прибывавших звездах, оставляя толпу зевак мельтешить
где-то на заднем плане.
Но самое увлекательное зрелище поставляла пара камер на кранах.
Они порхали над толпой, словно стервятники над степью, выслеживая
добычу и камнем бросаясь вниз, едва ее завидев. В то время, пока
ковровая дорожка пустовала, камеры висели над ней, время от времени
описывая панораму заполненной народом площади, и вот тут-то как раз
и можно было хоть кого-то разглядеть. Побочным эффектом являлось
то, что от постоянных полетов взад-вперед у меня уже начала
кружиться голова, а на особо крутых виражах к горлу даже
подкатывала тошнота.
К настоящему моменту