Пролог
Впервые я столкнулся с Пустышкой, когда мне только-только
стукнуло двенадцать.
Наша семья жила тогда в захолустном пригороде, настолько
замкнутом на самого себя, что даже течение времени здесь отличалось
от остального мира. Оно было размеренным и неспешным, сонным как
дворняга, развалившаяся на солнцепеке, и с каждым годом отставало
от окружающей действительности все сильней и сильней. Все, что
происходило дальше, чем ходил единственный рейсовый автобус,
казалось байками с другой планеты.
Еще одним маленьким окошком во внешний мир был старенький
телевизор, но отец крайне негативно относился и нему самому и ко
всему, что он показывал. Кроме футбола. Все остальное он считал
жвачкой для дебилов и иногда даже прятал от меня пульт управления,
чтобы я не засорял себе мозги всякой ерундой. Потом, когда даже
футбольные трансляции начали прерываться рекламой салонов
психокоррекции, а спортивные новости превратились в сплошную череду
скандалов, касающихся атлетов, которых поймали на незаконных
оптимизациях, мы вообще перестали его включать.
Данное обстоятельство не сильно меня печалило, поскольку и без
«ящика» занятий оставалось более чем достаточно. В таком возрасте в
игру можно обратить что угодно. Одна только свалка за Заводом чего
стоила. Мы с ребятами могли пропадать на ней сутками, выковыривая
из груд хлама непонятные, а оттого крайне привлекательные детали
приборов и механизмов. Наш сарай был почти наполовину забит
принесенной оттуда «добычей». Мать, конечно, ворчала, но отец не
возражал, полагая, наверное, что когда-нибудь количество перерастет
в качество, и в радиоэлектронных завалах зародится некая форма
жизни. Обитавшие там мыши в расчет не принимались.
В плохую погоду, то есть, когда дождь хлестал с такой силой, что
бурые потоки, несущиеся по придорожной канаве, вздымали целые
фонтаны, разбиваясь о столбы забора, я находил утешение в
казавшейся необъятной отцовской библиотеке. Своей хаотичностью и
бессистемностью она походила на мою сокровищницу в сарае, а потому
была мне как родная. Раскопки среди кип старых журналов отняли,
пожалуй, не один год моей юности.
В тот памятный день погода стояла отличная, но Вадик на все лето
уехал к бабушке, а Сашка валялся дома с больным горлом (не стоило
ему на спор купаться в одежде, а потом сушить ее на себе, прежде
чем идти домой). Я был предоставлен сам себе, но выбор развлечений,
коими можно заниматься в одиночку, был куда более скудным, нежели в
компании, и я банально маялся со скуки.
