-Давай, оживай! - бросил Овод мне, вставляя ключ в замок на
панели управления. Повернув его, он нажал кнопку самого верхнего,
технического этажа, - пока все идет отлично!
Он сбросил с себя синее медицинское одеяние. Я, тем временем,
мгновенно выздоровев, спрыгнул с носилок и вытащил из-под простыни
пару зеленых с желтым курток - униформу обслуживающих здание
электриков, а из подушки вытряхнул тяжелую сумку с инструментами.
Наша переквалификация заняла считанные секунды. Выпрямившись, я
вдруг застыл как вкопанный, обнаружив, что вместе с нами в лифте
находится еще один человек, который смотрит прямо на меня. Но мое
замешательство длилось лишь секунду, пока я не сообразил, что
таращусь на собственное отражение в зеркале. Наложенный Оводом грим
сработал на отлично, обманув даже меня самого. Круглые откормленные
щеки и козлиная бородка сделали меня совершенно неузнаваемым. Над
собой Овод тоже немного поработал, нацепив парик с хвостом на
затылке и наклеив угрюмые кустистые брови и бакенбарды.
Безлюдный чердак встретил нас ровным гулом воздуха, мечущегося в
вентиляционных коробах, и запахом свежей штукатурки. Овод двинулся
вперед, изучая протянутые под потолком жгуты проводов, а я поплелся
следом. Поскольку я ни бельмеса не смыслил в переплетениях
разноцветных кабелей, то было совсем несложно играть отведенную мне
роль подмастерья, таскающего инструменты за своим шефом.
Предварительная разведка заняла около десяти минут, после чего
Овод, облюбовав один из распределительных щитков, велел мне
выгружать оборудование. Все его дальнейшие манипуляции также
напоминали мне некоторую форму шаманства с насаживанием зажимов на
одни провода и втыканием иголок в другие, но в конечном итоге на
экране планшета все же проступила какая-то подрагивающая
картинка.
-Хм, похоже, что это третий этаж, - заключил Овод, внимательно
изучив изображение, - посмотрим, что мы сможем вытащить еще.
-Давай побыстрее! - проскулил я, переминаясь на подрагивающих
ногах. Занятия противозаконной деятельностью с самого начала
вызывали у меня серьезные сомнения, а теперь меня охватил такой
мандраж, что я уже начинал терять над собой контроль. Странно, но
когда мы забрасывали психокорректорский салон камнями и горящими
бутылками, я ничего такого не испытывал. Тогда во мне бушевали
ярость и озлобленность, заглушавшие все прочие эмоции и страхи.
Сейчас же, в чердачном полумраке, совершая преступление по-тихому,
рассудительно и целенаправленно, я имел возможность во всех
подробностях осознать, чем именно я занимаюсь, и что мне за это
грозит.