Короче, эгоизм в самодержце живет
абсолютный. Или абсолютистский.
При всем при этом, Николай вполне
искренне желает величия для России, через себя, любимого, конечно.
Он отличный семьянин. Но при этом страшно боится истерик супруги, а
за ней такое начало водиться с момента предыдущих несостоявшихся
родов. В нашей истории, после осознания того, что чуда не произошло
и ее сын – гемофилик, и ему никто не в силах помочь, это стало
случаться регулярно.
Теперь о политике внешней. Задолго до
встречи с Безобразовым он очень интересуется Востоком вообще, и
Маньчжурией, Китаем и Кореей, в частности. Ненавидит Японию и
японцев. По-сути, это его война. Откуда растут ноги? Большое
путешествие, совершенное им еще в бытность цесаревичем, поселило в
Николае II ложное представление о необъятности русской мощи на
Дальнем Востоке, куда уже тянется Великий сибирский путь, который у
нас, с английской, кстати, посылки, звался Транссибом.
Все местные перед заезжим наследником
российского престола ожидаемо лебезят. Но вдруг в Японии простой
самурай чуть не сносит ему катаной голову! За неуважение к порядку
и спокойствию на улице. И если бы не греческий царевич, ехавший
рядом с ним в другой рикше, изловчившийся тростью отвести удар
меча, да не помощь обоих простолюдинов-рикш, кинувшихся на
вооруженного самурая с голыми руками, и не постеснявшихся скрутить
его, порезом скальпа и костным рубцом на черепе Николай бы не
отделался.
После покушения в Оцу, когда он был
доставлен в Киото, вопреки всем тысячелетним обычаям японцев, с
извинениями приезжает из Токио сам их Император. И тут, на глазах
будущего царя, сопровождающий его генерал князь Барятинский «во имя
престижа России» производит наглядную демонстрацию русского
могущества и японского ничтожества: Императора принимают на другой
день: наследник устал-с. Предложение гостеприимства в токийском
дворце холодно отклоняется: подходит русская эскадра, и на борту
своего корабля сыну царя будет и удобнее, и приятнее, чем в доме
повелителя страны, где не сумели оберечь его от покушения.
Император Муцухито уезжает не солоно хлебавши, но взяв с Николая
обещание, когда тот поправится, приехать в Токио «в знак
великодушного прощения»...
В японской столице готовятся к
торжественной встрече, но вместо августейшего гостя неожиданно
приходит телеграмма: цесаревич уезжает. Он торопится на свидание с
отцом. И догадывайся, мол, сам, что там будет дальше? А если
война?