– Подумай.
И он подумал: если человек исчез, никто не вправе думать, что он покончил с собой.
И в этот момент он услышал Федин крик:
– Кирилл!
В тумане трудно было понять, откуда он раздается, но Кирилл не стал рассуждать. Он просто побежал на помощь, боясь лишь того, что впечатлительная Федя может не справиться с мороком. Боясь того, что она уже давно плутает в этом синем тумане, давно зовет его, а он не слышит, давно не верит…
Но Федя с самого начала, с первого шага, ничего не видела вокруг себя. Она даже не заметила, что оказалась на мосту. Не испугалась темно-синего, как грозовая туча, тумана, который бережно нес ее, слегка искрясь и потрескивая. Глаза ее заволокли слезы, и ей снова хотелось идти только вперед. Однако что-то заставило ее остановиться посередине моста, и тут она подумала, что, возможно, зашла слишком далеко и в прямом и в переносном смысле. Но возвращаться домой пока не хотелось.
Она подошла к ограде и посмотрела вниз. Сначала ничего не было видно, но потом облако прямо под ней рассеялось, и Федя увидела воду. Нева сонно тащилась своей дорогой. Однако какое-то синеватое свечение под мостом привлекло Федино внимание, будто там, на дне, горел уличный фонарь. Федя вспомнила, что где-то в этом месте следовало загадывать желание и бросать вниз монетку. Наверное, этот свет был сигналом, что пора объявить о своей мечте, а у Феди она была. Она порылась в карманах, но денег не нашла, а кошелька при ней не было. Федя вздохнула разочарованно – проворонила свое счастье. Она взглянула на небо. Там бледнело пятно луны, словно размытая акварель. Это вовсе не фонарь, а луна так причудливо отражалась в Неве и не сулила никакого исполнения желаний. Федя горестно усмехнулась и пошла дальше по мосту, как она думала, к улице Академика Лебедева.
Туман все еще висел над миром, и видно было плохо. Однако она слышала какие-то голоса – то веселые, то тревожные. Ей было все равно. Люди живут своей жизнью, какое ей до них дело. Вдруг туман резко рассеялся, Федя, как и ожидала, оказалась по ту сторону Невы.
Группа подвыпивших подростков в спортивных штанах и куртках с капюшонами, нахлобученными по самые брови, шумно веселились прямо на проезжей части, не давая кому-то перейти дорогу.
– Гопники, – машинально пробурчала Федя.
Они ей не нравились. И хотя бабушка говорила, что каждый имеет право быть таким, каким хочет, и хиппи, и гопником, и готом, Федя испытывала к ним что-то вроде брезгливости. Однако она старалась этого не показывать. Да и мало ли как люди развлекаются, если им делать нечего.