—Да я уж видела, — Вера аж передернулась, — тела валятся, как
снопы, зубы летят во все стороны, стоны, крики. И наша малявка,
улыбается посреди всего этого буйства. Это нормально,
по-вашему?
—Мама, ты удивишься, но да, это нормально, — Алена смотрела на
родительницу в упор, не мигая. — Любой одаренный испытывает
удовольствие от применения собственного дара. Себя вспомни, в нашей
операционной.
—Как ты можешь сравнивать! Я несу людям жизнь и здоровье, а
она…
—Она делает тоже самое! Несет жизнь и здоровье одним за счет
других, тех, кто это здоровье желает испортить. На мой взгляд,
разницы особой нет, другая сторона одного и того же, нет?
—Не знаю, — Вера опустила плечи, сгорбилась, — просто это
выглядело так жутко. Страшно и обыденно одновременно. И эта ее
улыбка… Как же мы теперь будем жить. Такого афронта городские нам
не простят.
—Завойский предложил неплохой вариант. Раз уж власти вводят
свободный рынок и частную собственность, то почему бы нам этим не
воспользоваться. — В разговор вступил Николай, — погладил супругу
по плечу, прижал к себе, — готовься милая.
—К чему готовиться? — Вера смотрела недоуменно.
—К роли графини Шаховской. А наш совхоз будет твоими родовыми
землями. С народом мы обсудили, все за. Станичникам даже польстило.
Тем более, на частной территории родовых земель, они теперь смогут
дедовы шашки носить открыто. Коняшек разведем, джигитовкой
займемся. Выездом. Как тебе идея?
—Эх, мама не дожила, — Вера пригорюнилась, — вот она то была бы
в восторге. Впрочем, я тоже справлюсь. Вот только с моим вопросом
как?
—Решим, не волнуйся, — Николай строго посмотрел на внучку, —
Кали, постарайся в дальнейшем не геройствовать у бабушки на глазах,
договорились? Видишь же, не нравится ей это.
—Конечно, нет проблем. — И склонившись к уху Алика пошептала
тихонько, — это она еще Дургу не видела.
Пацан прыснул в кулачок...
Ася уныло смотрела на проносящиеся за окном пейзажи. Все было
странно. Главный позвонил с утра и буквально заставил ее поехать в
эту командировку. Хотя ей больше всего хотелось просто лежать
сегодня. Лежать не двигаясь и не шевелясь. Так, по крайней мере ,
был шанс, что боль не усилится, а может, чем черт не шутит, и
ослабеет постепенно. Но не вышло. Главный редактор насел просто с
какой-то жуткой энергией. Пришлось ехать. В принципе, она была
готова к поездке. Поработала с материалами, посидела в архиве.
Репортаж должен получиться интересным, емким. Если бы не боль.
Проклятая мигрень. Ася попыталась устроиться поудобнее в
пассажирском кресле. Водитель посматривал сочувственно. В редакции,
собственно говоря, все были в курсе ее проблем. Мысли свернули на
другое. Чертовы целители, подумала она, морщась. Каждая кочка,
через которую пролетал их редакционный жигуленок, отдавалась в
голове болезненным ударом. Ведь были же когда-то могучие одаренные.
Лечили, оживляли мертвых наложением рук, вершили чудеса. Где они,
спрашивается? Осталась какая-то бледная немочь. Диагнозы ставят,
этого у них не отнять, А вот лечить толком не могут. Неоперабельная
опухоль, передразнила она кого-то мысленно, не наш профиль.
Выписали таблеток и отправили восвояси. Терпеть и мучиться.