* * *
На углу улицы Бецалель человек в жёлтой рубахе писал портрет с фотографии пожилой женщины. Я остановился. Было любопытно. "У тебя счастливое лицо, – взглянув на меня, сказал художник. – Присаживайся – счастье на твоём лице увековечу" Я отказался, усомнившись в том, что счастье делается кистью уличного художника.
Мимо меня прошли три женщины в длинных чёрных одеяниях.
Я оглянулся на них.
Они оглянулись на меня.
Я улыбнулся.
Они – нет.
Подумав о Лие, я твёрдо решил, что девственности лишусь непременно по любви, и вдруг поймал себя на том, что завёл песнопение во славу Господа.
* * *
Я позвонил:
– Лия, как бизнес?
– Твой заказ – "К самому себе" Марка Аврелия" – в лавке. Букинист от тебя без ума.
– А ты?
Лия подышала в трубку. Потом спросила:
– Придёшь?
В ответ я тоже подышал в трубку и сказал:
– Примчусь!
* * *
На одной из страниц книжки Марка Аврелия "К самому себе" я задержался: "Лучший способ оборониться – это не уподобляться обидчику. От моего деда Вера я унаследовал сердечность и незлобивость. От славы моего родителя и оставленной им по себе памяти – скромность и мужественность. От матери – благочестие, щедрость, воздержание не только от дурных дел, но и от дурных помыслов. А так же – простоту образа жизни, далёкую от всякой роскоши. От прадеда – то, что не пришлось посещать публичных школ; я пользовался услугами прекрасных учителей на дому и понял, что на это стоит потратиться".
Букинист бросил взгляд на книжные стеллажи и добродушно проговорил:
– Писатели выдумщики, а их книги – это нередко искусный приём обмана, способный увести читателя чёрт знает куда. Впрочем, иногда в той или иной книге проскальзывает желание добраться до сути, то есть, указать на то, что в конечном итоге, побеждает Добро, и ещё то, что, в конечном итоге, Зло неистребимо.
Проходя мимо Лии, я шепнул:
– Вечером заглянем в кафе?
Лия бодро отозвалась:
– Только в такое, где не шумно, где можно беседовать в полголоса.
– Ладно. А потом ещё в кино… Пойдёшь?
В глазах Лии я прочёл: "А ты как думаешь?"
* * *
В крошечном кафе "Дыхание" было четыре столика без скатертей, зато на каждом из них возвышалась узкая стеклянная вазочка с цветком. Мы устроились за столиком возле окна. В чуть затемнённом углу сидел старик с большими красными ушами и длинными плохо расчёсанными волосами. Прислонившись к стене, он пил из гранёного стакана рыжую жидкость. И вдруг он запел какую-то французскую песню, а закончив петь, посмотрел на нас. Лия улыбнулись, а я поаплодировал. Старик поднялся, отвёл рукой лезущие в глаза волосы и направился к выходу. В окно было видно, как он, размахивая руками, шёл вдоль улицы. На углу он остановился, что-то, видимо, обдумывая, а потом свернул в переулок, где магазин рыболовных принадлежностей.