Прикинул в уме, сколько же имеет благодетель Бугров за каждую
ночь и подумал, что ни хрена же он не благодетель, а жлобяра и
скупердяй, за такие деньги мог бы хоть минимум комфорта
обеспечить.
- Вон там наши места, - сказал мне Лёха, - на верхних нарах,
залезай, пока Пахом не пришёл.
Я без лишних слов полез наверх, не сказать, чтобы эта процедура
была очень тяжёлой, но и простой её назвать язык не поворачивался –
попробуйте сами по шатающимся и разъезжающимся в разные стороны
доскам забраться на четырёхметровую высоту. Подождал там брата,
потом задал вопрос, крутившийся у меня на языке:
- А чего нам этого Пахома-то бояться? Он такой страшный что
ли?
- Вот придёт, сам увидишь, - угрюмо ответил он, - а теперь давай
съедим, что принесли, а то и это отберут.
- А чой-то народу как мало? – спросил я, - кроме нас на этой
верхней полке никого…
- Потому что самые козырные места внизу, а наверх разную
шелупонь отправляют.
- Понятно, - ответил я и начал делить еду, стараясь, чтобы Лёшке
досталось побольше.
Он этот момент заметил и угрюмо отломил от своей половины краюхи
кусочек, чтобы было поровну, и протянул этот кусочек мне. А я не
стал выкобениваться и взял, потому что головокружения от давешнего
катаклизма у меня уже прошли и страшно захотелось есть. Проглотил
всё, не успел заметить как.
- А вот и Пахом, - тихо сказал Лёха, выглянув вниз, -
прячься.
Но видимо сказал он это поздно, потому что Пахом, ражий и весь
обросший каким-то мхом мужик ростом под два метра, вытащил за
шкирку сверху сначала меня, а потом и Лёшку. Поставил на землю и
радостно спросил:
- Ну шо, щеночки, попались?
Мы ничего не отвечали, соседи же косились на Пахома и его забавы
вполглаза и никаких действий не предпринимали, из чего я сделал
вывод, что им или всё по барабану или Пахом тут большая шишка и ему
никто перечить не смеет.
- Ну давай, попляши, а я посмотрю, - это он мне сказал.
Я тихо спросил Лёху, что, точно плясать надо? А он так же тихо
ответил, что надо, ты ж умеешь, а то он не отстанет. Я тогда пожал
плечами и выдал верхний брейк – когда-то давно, в 80-е следующего
века, я был звездой дискотек в этом виде танцевального искусства.
Пахом смотрел на меня с отвисшей челюстью, а потом и соседи
присоединились к нему.
- Эт чо? – справился наконец с филологическим ступором
Пахом.