Я мог бы стать знаменитым вором, может быть… если бы имел ещё
одну черту характера – склонность к воровству. Я же наоборот,
пугался брать чужое, и наоборот, когда нужно было пойти на дело,
нерешительность завладевала мной. Я не трус… но я боюсь.
Внизу никого не оказалось, я встал слишком рано. Вышел из дома,
и осмотрелся по сторонам. Это правда был уродливый дом, но с виду,
и особенно внутри, весьма уютный. Пропитанный теплом домашнего
очага, как можно было бы о нём сказать, если не учитывать
ультразвуковой гром моей матушки, по ошибке именуемый её
голосом.
На почтительном удалении от дома я заметил несколько построек, и
неспешно пошёл туда. В большом хлеву, обнаружился свинарник – и не
меньше дюжины свиней, большая часть которых уже близка к тому
возрасту, когда их будет пора забивать.
Напротив свинарника я обнаружил курятник – загон, обнесённый
высоким плетёным забором, и внутри, за плетёной калиткой, кудахтали
куры. Ходили из стороны в сторону, клевали что-то… Я прошёл по
деревянному помосту, ведущему в курятник, и оказался в низком,
слегка душном помещении, здесь на грубых деревянных досках, были
устроены гнёзда, в соломе обнаружилось целых два новых яйца.
Что ж, это хорошо – выдержав бой с курицей за её потомство, я
вышел из курятника победителем, и вынес свой трофей.
На свинку я посмотрел с некоторым разочарованием – к сожалению,
мяса так же, как курицы, они не давали.
Но, к моему великому счастью, обнаружилось, что дома имелась
ветчина. Судя по всему – родственная ныне живым свинкам, домашняя и
копчёная. Магическая плита была довольно большой, но старой,
изрядно поношенной. Включив её, я закинул сковородку, ветчину
нарезал тонкими полосками, плеснул масло, и пожарил себе
очаровательнейшую яичницу с ветчиной, зеленью и кусочками помидора,
щедро сдобрил всё это специями – чуточкой перца, чуточкой душистых
трав.
От одного запаха у меня в желудке образовалась зияющая пустота.
И правда, это было чудо как вкусно – на запах появилась моя
ультразвуковая мама, которая тут же чуть было не завыла как сирена,
снова.
– Ронникинс! Ты уже проснулся, что ж ты не сказал, что голоден?
А подождать нас?
– А? – я не совсем понял, о чём она, – я сходил в курятник,
нашёл пару яиц, пожарил себе завтрак, – я запил молоком последний
горячий кусочек, проглотил и продолжил, – было очень вкусно. А что?
Нельзя? Или у нас так не принято?