– Нет. Не имеет смысла.
Мы стояли, взявшись за руки среди
мертвой усадьбы, и упивались своим одиночеством:
– Родители никогда меня не любили.
Почему?
– Меня тоже, – ответил Асмодей, – но
это неважно. Имеет значение только красота – та, которую ты видишь
вокруг. Это величие смерти.
– Давай лучше поговорим о любви.
– А разве любовь – это не смерть?
– Любовь равна восхищению.
– Неужели? – усмехнулся Асмодей и
ушел исследовать здание дальше. Ему надо было сделать еще несколько
фотографий.
А я осталась одна – лелеять свою боль
и обиду. И мечтать, что когда-нибудь встречу тех, кто меня позовет
в свой мир. Не друзей, нет, их у меня и так было навалом. Я мечтала
о людях одной крови, о родственниках. Тяжело быть одиночкой, не
имея братьев и сестер, бабушек, тетушек и двоюродных племянников. А
еще тяжелее жить с родителями, смотрящими на тебя пустыми
глазами.
Чтобы сбросить странное оцепенение, я
отправилась искать своего напарника. Он был не один, а в компании с
лучшим другом – металлоискателем. Меня это покоробило. Своей
меркантильностью Асмодей разрушил очарование заброшенности. Да как
он вообще посмел?! Разве в этом суть сталкерства – в поиске монет и
старинных предметов? В том, чтобы нажиться на прошлом, на поэзии
одиночества? Оставим это черным копателям…
– Как тебе не стыдно!
Но Асмодей не слышал меня. Он был в
другом мире, где нет ни будущего, ни настоящего, только прошлое.
Писк металлоискателя завораживал. А больше никаких звуков и не
было. Тьма проникала в каждую клеточку наших тел. Внезапно я
ощутила полное равнодушие. Не волновало уже ничто… Даже любовь к
Ершу ушла куда-то вглубь моего подсознания. Только покой и
умиротворение, граничащее с эйфорией, с сумасшедшей эйфорией. Как
можно передать этот экстаз? С чем сравнить: с алкоголем, прыжком с
парашютом, плиткой дорогого шоколада, когда болит голова, с сексом,
наконец? Нет, образы какие-то тусклые.
Один бывалый сталкер уподобил это
состояние Нирване – полной отрешенности от жизни. Эля бы мне
позавидовала. Может, это и есть Шаолинь?
Итак, мы впали в транс и ходили по
залам, едва соображая, где находимся.
Мой товарищ первым пришел в себя:
– Если мы сейчас не уйдем, то
останемся здесь навсегда. Станем двумя призраками, которыми усадьба
и так кишит. Иней, соберись!
Если бы это было так легко…
Выморочное место не желало отпускать свою покорную жертву. Я
сидела, раскинув ноги, и тупо вглядывалась в темноту. Тогда Асмодей
взял меня на руки и вынес из здания.