Я заплакала, сначала тихо, потом все
сильнее.
– Маша, прости меня… Прости. Я люблю
тебя и всегда любила. Больше всех. Даже Инея, которую знаю с
детства. Ты – мой единственный настоящий друг.
– Я тоже всегда тебя любила. И
оберегала от опасности. Но пойми, все только начинается. И мне
очень страшно. Так что это к лучшему, что ты научишься постоять за
себя. Хотя у нас еще есть несколько лет спокойной жизни.
– Обещаю, что буду тренироваться, что
стану самой крутой и сильной. И я хочу снова общаться с тобой.
– Больше я тебя не оставлю, –
улыбнулась подруга и пожала мне руку.
24
На следующей тренировке я наблюдала
за Тором и поняла, что он чувствовал себя здесь так же неуютно. Но
я была просто новенькой, а он другой крови – реконструктор. Более
образованный, более тонкий и мягкий человек. Я кожей чувствовала
его молчаливую поддержку. И надежду на общение вне стен клуба.
Я и на этот раз побила все рекорды
тупости: в регби мне мячом разбили губу. Я спокойно вытерла кровь
рукавом и продолжила играть. Бранимир дружелюбно рассмеялся:
ничего, до свадьбы заживет. Я воспользовалась случаем и спросила,
есть ли у него дети.
– Нет, – вздохнул тренер, – я еще не
женат.
– Сколько же тебе лет?
– Двадцать восемь… ты знаешь, я еще
не встретил ту, которая бы разделяла мое увлечение славяно-горицкой
борьбой. Но у меня была любимая девушка, рукопашник от Бога. От
Перуна. Елена трагически погибла в Заповедном лесу.
– Да ладно, у тебя все еще будет – и
любимая, и дети… Родит тебе целый легион бойцов.
Мне было мучительно жаль его.
– Не будет, – холодно сказал
Бранимир, – давай лучше тренироваться. Ты знаешь, я решил
отказаться от девчонок. Они уже многому научились. Теперь буду
обучать только тебя.
– А как же Маша?
– Маша будет тренироваться у
Владимира. Она уже многое умеет, а старший тренер может ей дать
больше, чем я.
И вот Бранимир начал заниматься
только мной, и это, конечно же, показалось странным всему клубу. За
что такая честь ничем не примечательной девчонке? Народ начал
шептаться. Но Брана не волновало чужое мнение. Прежде всего он
решил научить меня постоять за себя. «Свилю и радогору мы оставим
на потом. Сначала – самооборона. У меня плохие предчувствия, что
скоро она тебе пригодится».
Всю тренировку у Бранимира были
широко раскрыты глаза: таких людей он еще не видел. Я не умела ни
отжиматься, ни подтягиваться, ни садиться на шпагат. Плохо бегала и
не могла запомнить ничего из его объяснений. Но у меня было
неоценимое достоинство: податливость и покорность. А еще –
упрямство, ведь тогда я мечтала поразить Гриндерса.