Калитка не закрыта. А дверь в дом и вовсе распахнута. Я вошел в коридор. Прохладный рассвет сочился в окна, слабо освещая разбросанные вещи и разломанную мебель. Гардины были сорваны, все вещи выброшены на пол, цветы сброшены с подоконников, стол и стулья поломаны. Кривой комод зиял слепотой выдранных ящиков. На нем не было телевизора и видеопроигрывателя, а также и цветка, под которым я хранил все свои деньги. Это вряд ли были воры, они не стали бы ломать мебель. Тут с молотком или топором в руках прошлась остервенелая скотина, которая смачно раскрошила каждый кусочек моего дома. Диван стоял с распоротым сиденьем, у кровати – вырвана боковая часть. Под моими ногами лежали нежнейшие тончайшие шторы. Изодранная белоснежная ткань еще местами отражала падающий свет. Алкина гордость. Ей не было и двенадцати, когда она всю зиму терпеливо расшивала нижние края штор огромными переплетающимися снежинками из бесцветного бисера и стекляруса. Вечерами под лампой он сверкал и переливался как запотевший бриллиант. И даже мы с Виталькой признали это произведением искусства, кропотливо перерисовывая рисунки на тетрадные листки, а потом высчитывали раппорт снежного изображения на краях штор, закалывая отмеченные места английскими булавками…
Я вышел на крыльцо и сел, зажав голову руками. Вдалеке поднимался край солнца, подкрашивающий синее небо в розовый цвет. Ветер шевелил безжизненные оборванные провода, болтающиеся на столбе. А у меня текли по щекам соленые слезы.
* * *
Я отчетливо видел, как щербатый громил мой дом. С каким зверством он швырял все на пол. Он был не один. Я увидел еще трех ребят, которые с азартом крушили все, что попадалось под руку. У меня были закрыты глаза, но двигающаяся картинка становилась все четче. Я услышал их разговор. Затаившись, я боялся шевельнуться, чтобы не спугнуть видение. Оно было настолько ярким, что, казалось, я заговорю, и они услышат меня.
Вот они смахнули горшок с комода, щербатый сдернул салфетку, и, злорадствуя, спрятал деньги во внутренний карман куртки… Закончив, они упаковали телевизор, плейер, мой старенький ноутбук в широкую сумку. Я медленно пошел за ними.
– Сережа! Сереж! – я с трудом открываю глаза, видение растворяется, и я не понимаю, кто трясет меня за плечо.
– Что случилось? – Ника тревожно заглядывает в открытый дверной проем и переводит взгляд на меня. – С тобой все в порядке?