Я переодеваюсь в футболку и полностью сбриваю бороду. Зачем? Представляю себе лицо Доминика и его сморщенный нос, когда он будет колоть ладошки, шлепая меня по лицу. Блин, вот я сентиментальный баран.
Через полчаса доктор дает нам с Полиной план на ближайшие два часа: ходить как можно больше, массажировать спину и считать схватки. На улице уже глухая ночь, но Полина просится туда, говорит, что задыхается внутри. И пока мы накручивает круги в сосновом лесу вокруг клиники, она рассказывает, что звонила Ирине и просила ее приехать. И зачем-то постоянно просит у меня прощения за то, что влезла в наши отношения.
— У нас уже не было отношений, - говорю я и в свою очередь рассказываю о договоре и о том, что на тот момент, когда она появилась со своим предложением, я был официальным холостяком уже две недели. Странно, что сестра не рассказала ей об этом. – Полина, невозможно увести мужчину из отношений. Допускаю мысль, что где-то водятся такие телята, но это исключение, а не правило. Если бы я не хотел тебя – я бы отправил тебя домой ближайшим рейсом.
Она останавливается, но снова роняет подбородок на грудь, пока я растираю ее спину. Не сразу, но до меня доходит странный подтекст фразы, которую только что произнес. Но не десять же мне лет, чтобы оправдываться.
В родовом зале куча врачей и акушерок, словно собрался целый консилиум.
И чтоб меня разорвало, если у меня не начинают дрожать руки и ноги, когда Полина отчаянно сдерживая крик, скручивается в улитку, четко выполняя команду Тамары Сергеевны: «Тужься!» Моя маленькая испуганная жена не кричит, только часто дышит и рычит, словно волчица, только на коротких передышках позволяет себе громко выдохнуть. Я сижу сзади нее, держу за руки и почти наверняка она уже вывернула мне большой палец. Но это такая херня по сравнению с тем, как держится Полина. Единственная слабость, которую я вижу: Полина немного заводит голову назад, ищет мой взгляд, и когда я опускаю лицо в ямку между ее шеей и плечом, она тычется носом мне в щеку, с шумом втягивает воздух и немного расслабляется.
— Мы может называть его Додо, - слышу ее измученный шепот. – Как птицу из «Алисы».
Я не успеваю придумать ответ, потому что Тамара Сергеевна смотрит на меня и говорит:
— Ребенок сам не выйдет, нужно делать надрез.