Я больше ничего не боюсь.
Я готова стать мамой моего Додо.
14. Глава четырнадцатая: Адам
Глава четырнадцатая: Адам
Не нужно было садиться в самолет.
С самого начала, еще в машине, меня словно намагниченного тянуло домой вернуться. Почему-то перед глазами стояла Полина: одна, посреди детской, с прижатыми к животу руками и взглядом ребенка, которого потеряли в шумном супермаркете. Она как будто не знала, куда идти и что делать, просто пыталась зацепиться хоть за что-то, чтобы не потерять ориентир. В ту минуту я был уверен, что она попросит меня остаться.
Не попросила.
Мы обменялись парой слов и снова вернулись туда, откуда начали – к холодной пустой вежливости. Та ее фраза с пожеланиями счастливого пути – я просто завелся с пол-оборота. Казалось: только что она была просто испуганной маленькой женщиной, а через мгновение превратилась в циничную дрянь, которая хочет поскорее избавится от несимпатичной физиономии.
Но со злостью у меня всегда туго: вспыхиваю и тут же гасну. Не люблю деструктивные эмоции и прекрасно умею с ними справляться.
Только схожу с самолета – звонит доктор Полины. Я смутно улавливаю суть нашего разговора, потому что большинство слов теряются в шуме аэропорта, но отчетливее всего помню: «у Полины начались схватки немного раньше срока», «у нее паника», «ей нужна поддержка близкого человека».
Мысль о том, чтобы не переигрывать поездку, даже не зарождается в моей голове. Я снова вспоминаю потерянный взгляд Полины. Я совсем не знаю женщину, которая вот-вот родит мне сына. Она смогла прийти ко мне, перешагнуть через гордость и свое отвращение, и предложила сделку, от которой на минуту опешил даже я, а меня вряд ли можно чем-то удивить. Но когда речь зашла о помощи – Полина словно рот в воды набрала. Кому и что она доказывает?
Эти мысли портят весь вкус радости – я скоро стану отцом!
Я помню ее в тусклом коридоре: заплаканную, с трясущимися руками. Кажется, в тот момент в моей голове мелькнула мысль, что я не хочу видеть ее в слезах. Что женщина, даже если она циничная и хваткая стерва, все равно не должна плакать, потому что это неправильно. На минуту кажется, что стоит ее тронуть – и Полина снова шарахнется, как от чумы. Но вместо этого она отчаянно цепляется в меня двумя руками и все время шепчет: «Ты приехал, ты приехал…» И есть что-то странное в том, как сильно мне не хочется оставлять ее даже на минуту, даже зная, что она в руках специалиста.