К таким рукам пошли бы золотые кольца с бриллиантами.
Милка вздохнула. Украшения она очень любила. Золотое, блестящее,
радужное сияние вокруг... Но на ее руке было только одно кольцо.
Технического серебра, в виде довольно-таки нелепой змеи,
обвивавшейся вокруг пальца и оттопырившей кривую голову. В
последнее время кожа на пальце, в том месте, где к ней прикасалось
кольцо, горела, как от горчичника – но пустяки.
Есть смысл потерпеть.
Кольцо Милка надела для Принца. И то: вечерних туалетов у нее
нет, косметика – жуть, особенно тушь, вечно все ресницы в каких-то
комках, украшений – только это... а для любимого...
Принцесса...
А на самом деле это нужно было сделать уже давно.
Она ведь даже не заметила, как это кольцо повернулось змеиной
кривой головой вниз. Она просто гладила своего Принца по лицу и
царапнула. И из оцарапанной щеки портрета пошла кровь.
Это был такой шок. Милка несколько секунд тупо смотрела, как
темно-красная капля медленно ползет по белой нарисованной скуле, не
понимая, как это могло произойти. Потом её осенило: Принц волшебный
и портрет волшебный абсолютно во всем, живой! Она охнула, схватила
было платок, сообразила, что платок уже не первой свежести –
поднесла портрет к губам, слизнула...
И пришло откровение.
В Милкино нутро ударил поток огня такой силы, что она, не
справившись с собой, выпустила портрет из рук и зажала ладони между
колен. Горячий, сияющий, бешено вращающийся смерч, как бал, как
фейерверк, лишил ее дыхания, ее тело выгнулось то ли в экстазе, то
ли в агонии – это было неописуемо прекрасно. Некоторое бесконечное
время Милка стонала, пытаясь вдохнуть воздух ртом. Потом поток
эйфории схлынул.
И тогда Милка уже решительно и зная, что делает, сняла кольцо с
пальца и с силой провела по нарисованной щеке жалом серебряной
змеи. Серебро мягко вошло в поверхность портрета – как в живую
плоть. Кровь потекла струйкой – и Милка припала к ней губами,
сосала, целовала – и кровь Принца горела внутри нее бриллиантовым
звездным огнем...
А после этого Милка изменилась, вернее, начала меняться. У нее
распрямилась сама собой вечно сутулая спина, похорошели руки,
зрение стало острее, перестали выпадать волосы – и с каждой выпитой
каплей крови Принца она становилась все легче и легче. Все болячки
исчезли, вся тяжесть, вся ломота, вся тошная скука исчезла – и
Милка почувствовала, что становится восхитительно неживой,
нарисованной, как рекламные модели. Легкой и прелестной.