Долго играл. Много игр перепробовал. Все – вздор, уважаемые. В
тридцать ты уже почти веришь, что чудес не бывает. Ты ведь уже
большой мальчик. Ну что ты до сих пор буку ловишь? Твои ровесники
разъелись, поднялись, один – депутат, у второго – сеть магазинов,
третья – замужем за нефтяным магнатом, только ты то сторож, то
грузчик, то разнорабочий. Все имущество – обалденно огромная
библиотека книг, журналов, газет на оккультные и религиозные
темы.
И вот, когда уже почти совсем решил остепениться – просто в
метро. В обычный день. Среди обычной сонной толпы.
С ума сойти.
Я сошел с ума.
Роман позвонил в дверь.
Открыла сестра, растрепанная, в сальном халате, в стоптанных
тапках с дырками на месте больших пальцев. Сердитая.
– Ты позже прийти не мог?
– На работе задержался.
– Работник… Получаешь грош, а торчишь сутками.
Роман протиснулся мимо сестры в узкий темный коридор. В квартире
пахло сигаретным дымом, пивом, дешевой туалетной водой, щами…
Гадко, но хоть тепло, да и жрать охота, как сволочи.
– Тань, у тебя есть поесть что-нибудь?
Бухнула холодных вчерашних щей в жестяной миске. Общее выражение
лица: «Чтоб ты так зарабатывал, как жрешь». Сука.
Роман унес миску в свою комнату. Там были выгоревшие обои,
допотопный телевизор, старый продавленный диван, пружины которого
толкались, как локти, и огромный самодельный стеллаж с книгами.
Небогатый гардероб Романа за неимением платяного шкафа помещался в
углу на вешалке.
Фигня это все.
Роман зажег лампу под абажуром из крашеных палочек, раскрыл
книгу «История вампиров» Саммерса и углубился в ее изучение, хлебая
между делом кислую холодную бурду и не замечая ее вкуса…
Милка открыла дверь своим ключом.
В квартире было темно и душно. Из темноты несло отвратительным
запахом одеколонового перегара – в последний год отец приобрел
отвратительную привычку лакать какую-то суррогатную дрянь, то
медицинского, то парфюмерного свойства.
«Когда ж ты сдохнешь?» – подумала Милка, переступая через
тщедушное тельце, бесчувственно валяющееся посреди коридора.
Удержалась от желания пнуть ногой – проснется еще. Не включая
света, стащила пальто, сняла сапоги. Ушла в свою комнату и закрыла
дверь на защелку.
Комната была полна вещей. Одежда и когда-то бывшее одеждой
тряпье, старые игрушки из потрепанного меха или облезлой
пластмассы, посуда – какие-то фаянсовые вазочки, надбитые чашечки,
расписные тарелки. Несколько чахлых комнатных растений на
подоконнике. Книги – разрозненные тома собрания сочинений Джека
Лондона, брошюрка «Ради безопасности страны» с изображением бравого
чекиста на обложке, Жорж Санд, «Путешествие в страну Поэзию», «В
объятиях страсти», «Малыш и Карлсон, который живет на крыше», «Анна
Каренина», «Камасутра для Микки Мауса»… Но больше всего старых
фотографий, в коробках и пачках, в полиэтиленовых пакетах, в ящиках
страшного серванта – Милка обожала фотографии.