«Майор межпланетной службы, Нечаев Роман Викторович. Должность:
старший офицер безопасности. Год рождения две тысячи двадцать
шестой. Экспедиция шестая по счёту».
Роман поднялся.
– Очень рад знакомству со… вами, – проглотил он слово «всеми»,
столкнувшись взглядом со «священником». – Надеюсь на плодотворное
сотрудничество. Запомните: если офицером безопасности сказано, что
камень нельзя трогать, то этот камень нельзя трогать. Даже если он
– очень важный-нужный-красивый-бежит от вас. Сначала объяснение
своего действия, после – само действие. Иначе стреляю на поражение.
Шучу. Сначала в ногу.
Роман сел, сдерживая улыбку. Напротив устало и в то же время
весело на него смотрела Рената, которой он заговорщически
подмигнул.
«Капитан межпланетной службы, Буров Тимофей Тимофеевич.
Должность: старший инженер. Год рождения две тысячи девятый.
Экспедиция восьмая по счёту».
Истукан поднялся. Трипольский и якут Павлов, сидевшие по бокам,
невольно отклонились, чтобы посмотреть ему в лицо – ростом он был
около двухсот десяти сантиметров.
– Вопросы и проблемы, связанные с любой существующей техникой,
адресуйте мне. Ответ, если будет, обещаю обстоятельным и
компетентным…
Буров потупил взор и опустился обратно, будто бы
недоговорив.
«Капитан межпланетной службы, Неясова Рената Дамировна.
Должность: психосервер. Год рождения две тысячи тридцатый.
Экспедиция пятая по счёту».
Лёгкая улыбка не сходила с округлого, смуглого лица. Так в конце
дня улыбались подле детских кроватей матери, воспитывавшие в
одиночку двоих сорванцов: умиротворённо и счастливо не смотря ни на
что и вопреки всему.
– Прошу ко мне по любому в-вопросу, – она слегка заикалась, но
это её не особо смущало. – Я только к Ясной получила допуск
психосервера. Вообще я доктор. Не люблю с-слово «врач». Так что,
обращайтесь.
Она уже села обратно, как вдруг уточнила с улыбкой:
– В любое в-время!
***
Роман беспокоился о состоянии Ренаты. Выставить напоказ
недомогание? Это не про неё. Она скорее скроет, утаит от всех
самочувствие. Но сейчас у неё это вряд ли вышло бы: широкий лоб
поверху блестел от проступившего пота, а губы были точно
накрашенные модной в начале двадцатых годов выбеливающей
сосудосуживающей помадой.
Ренате Неясовой достался особый сплав натуры и призвания.
Самоотдача досуха – так относилась она к работе. Рената
принадлежала к типу людей, и конкретно докторов, которые в своё
время падали в обморок, но от операционного стола не отходили. Ни
под бомбёжкой, ни даже слыша жужжание приближающегося синтетика.
Впрочем, последнего ей удалось избежать – в конце войны
семнадцатилетняя девушка работала в эвакуированном из Орла военном
госпитале.