Глаза поганца горели восхищением.
— Командор, вам нужно было родиться
леприконом.
— Знаю, Клест. Знаю. Но помни все эти
события должны произойти в среду в полдень.
Леприкон с довольной ехидной
мордочкой качнул головой в знак согласия и удалился в ванную для
принятия утренних процедур.
В ожидание среды подельники весело
проводили время знакомясь с достопримечательностями свободного
города шахтеров. Рынок города Торгея не походил ни на один виденный
ранее. Здесь в основном торговали рудой и слитками металлов, вместо
лавок с эпическими шмотками, лавки со снаряжением для добычи руды,
каски кирки, сумки для переноса руд чередовались с лавками,
продающими шмотки для рудокопов. Открылась для Командора еще одна
тайна этого мира, если, раньше смотря на кусок руды, он видел лишь
состав в процентном содержании, то после поднятия интеллекта
открывалась совершенно другая картина. В столбик были написаны
слова на непонятном языке, сверху слова были светло зеленые, а к
низу становились пурпурными, Командор попытался сфокусировать
взгляд на одном из слов и произошло удивительное, из выбранного
слова выехала небольшая менюшка со схематическим изображением
какой-то части доспеха. Командор прошелся по всему ряду слов,
выпадающие менюшки предлагали схемы: ножей, частей брони, щитов и
прочей атрибутики игровой деятельности. К каждой менюшке давалось
пояснение на непонятном языке. Разбираться с особенностями Олег
решил уже дома, он купил кусок руды запихнул его в сумку, и
подельники направились в городскую баню. После плотных водных
процедур Олег почувствовал себя человеком, он побрился и постригся
на лысо. После посетили магазин, торгующий шмотками для малых
типоразмеров, там с горем пополам подобрали кое какие шмотки
леприкону, его импровизированный костюм, созданный Олегом в
страшную ночь, начал сильно попахивать, а леприкон ни в какую не
хотел его стирать, так как сменки не было, а голым по дому ему
расхаживать не позволяло королевское воспитание.
В подобном ключе прошло четыре дня и
вот наконец настал заветный день сладкой мести.
Друзья прощались у большой дороги в
трех километрах от города.
— Клест, ну ты точно доберешься? —
переживая за судьбу соратника, поинтересовался Таранкин.
— Да все будет в порядке, сейчас под
какую-нибудь телегу залезу и доберусь до дома, мне не
привыкать.