— Ты вернешься, — судя по голосу, не сомневалась в своей правоте. — Но котму оставь. Себе. Насовсем.
— Благодарю за подарок, — я не стала переубеждать варварку.
Вместо этого решила тоже побаловать ее презентом. Пусть мой клатч не так ценен в этом мире, как желчный пузырь крысы, но все же.
К моему удивлению, Ка отказалась.
— Нет, — покачала она головой. — Мна отберет.
— Ты и котму отдала, чтобы она сестре не досталась? — поддела я варварку. — Признавайся.
— Мна жадная. Злая. Ка не любит Мну, — она несколько секунд поразмышляла и добавила: — Ка любит Варю. Хорошая.
Я порывисто обняла варварку и коснулась губами щеки.
— И тебе удачи. Танцуй, детка. И все жрецы упадут к твоим ногам.
Моя нижняя губа запрыгала, как йо-йо; на глаза навернулись слезы. Не думала, что настолько привязалась к варварке. Она стала мне настоящей сестрой, которой у меня никогда не было в той, другой жизни.
— Слушай, а ты не хочешь пойти со мной? — предложила с надеждой. — Вдвоем веселее. Правда, неизвестно как долго придется идти. И крысы ваши…
— Ты вернешься, — остановила Ка мой словесный поток. — Капула никого не отпускает. Берегись богини. Увидишь свет — беги. Жрецы молятся. Калки не покидает рощи.
— Хорошо, — согласилась я.
Махнула на прощание и ломанулась через заросли лопухов. Вперед — к свободе! К мягкой кровати, теплой одежде и вкусной еде. К шопингу с подругами и пижамным вечеринкам. Да здравствует «Ашан»!
Настоящее женское счастье — далеко не бриллианты. Настоящее счастье — это когда ты лежишь себе на диване с бутербродом в одной руке и книжкой в другой, и никто тебе не мешает. Оказавшись в мире дикой фантазии, я поняла, как была счастлива в реальности.
Первые несколько метров бежала, в один прыжок преодолевая препятствия в виде коряг и камней. Постепенно азарт иссяк, а рассудок вернулся. «Ну, и куда ты так скачешь, квочка быстролапая? — вознегодовал он. — Такими темпами быстро выдохнешься, к тому же угоришь на такой жаре».
Резко затормозила и оглянулась: погони нет, крыс тоже не наблюдалось. И только солнце нещадно припекало макушку и страшно хотелось пить. Вот тут то и обнаружились «дыры» в моем гениальном плане.
— Дура, — обругала себя. — Про еду ты, значит, вспомнила, а про воду кто должен был подумать? Архимед — человек и пароход?
Осмотрелась кругом, но ни древний грек, ни названный в его честь первый паровой пароход с винтом не пришли мне на выручку. Делать им больше нечего, как вытаскивать из джунглей одичавших бабенок. Они ж оба того — памятники.