— Что вы хотите узнать? — заставляю свой голос не дрожать.
— Ангелина, как вы думаете, сколько мне лет? — отпивая
темную жидкость из бокала Девальский наблюдает за пламенем, пожирающим трещащие
поленья.
— Чуть за тридцать? — боязливо предполагаю. Неизвестно как
мужчины относятся к своему возрасту. Не хватает мне еще задетой мужской гордости.
— Тогда называйте меня по имени. На «вы», но по имени.
— Хорошо, Герман, — он слегка вздрагивает. Неужели на него
это действует также, как и на меня, когда он произносит моё имя?
— Расскажите мне о себе, — требовательность в голосе моего
собеседника выдает его нетерпение.
— Я живу с родителями в небольшом доме, учусь в
университете, но каждый день опаздываю на лекции, — посмеиваюсь над своей
забавной традицией. Девальский реагирует на мой смех и не понимающе смотрит. —
Я люблю читать... стихи, — обращаю взор своих голубых глаз на серьезное и
ничего не выражающее лицо мужчины.
— О любви? — насмешливый и пренебрежительный тон Германа
тупой болью отдаётся в сердце.
— Да, — опускаю глаза и мне становится жутко неудобно,
словно я маленький ребенок, которого отчитывают за плохой поступок.
— Почему вы всегда насмехаетесь над таким чувством, как
любовь? — от досады, злости и обиды повышаю голос.
— Не вам задавать мне, такой вопрос, — холодно отвечает
Герман и прикладывается губами к бокалу, делаю очередной глоток спиртного. Его
губы были полными и отчетливо очерченными – они как будто созданы для того,
чтобы дарить удовольствие женщине.
Заливаюсь густым румянцем от столь непристойных мыслей…
— Любовь – это нелепое чувство для слабых людей... —
кончиками пальцев сжимает стакан с янтарной жидкостью, незаинтересованно
наблюдая за тем, как одинокие капли стекают по стенкам.
— Любовь – это возвышенное чувство и только сильный человек
имеет на него права. Потому что любовь – это борьба за счастье, — бросаю ему
своё поверхностное знание о любви прямо в лицо, испытывая непередаваемый кайф.
— И мне это говорит девушка, которая за всю свою жизнь ни
разу ни с кем не встречалась и в свои девятнадцать лет девственница, — хрипотца
в голосе Девальского как доза наркотика, пущенная в кровь.
Если этот мужчина истинно тот, о ком мне говорил мой
незнакомец,
— Значит в вашем понимание, любовь – это лишь телесная
близость, — прожигаю его ядовитым взглядом, пряча за яростью ранее незнакомые и
запретные мне чувства. — Тогда я вас поздравляю, вы в этом явно преуспели,
Герман, — язвительно отвечаю на его замечание и подаюсь вперед, держась за
подлокотники кресла, удерживая себя на месте. На моих губах отплясывает
довольная улыбка, а в его глазах дьявольские огоньки.