— Знаю, — он оборачивается,
захватывая меня в сильные объятия, будто прощается со мной. Нахмурившись, я
отпрянула от него, и стала смотреть в упор. Федя же глядел куда угодно, но
только не на меня, а когда потребовала, чтобы не юлил, то ощутила абсолютную холодность
во взгляде. Такой, как был при первой нашей встрече, слишком осторожный, но уже
до боли знакомый. И я поняла, что приезд проклятого Рейна все испортил. Этот
идиот доложил Борзому о нашей помолвке, но ведь я против замужества и хочу
сбежать! Главное, поскорее оказаться в городе, а там и Лида вызвалась мне на
помощь.
— Наверное, нам не стоило начинать
того, что теперь не сможем сохранить, — Федя ошарашил меня, будто обухом по
голове ударил, когда заговорил, разорвав словами гнетущую тишину в его комнате.
Все наши встречи проходили здесь, потому что его родители до одури не любили
дачный дом и предпочитали оставаться в летнюю жару в городе. Я отшатнулась от
молодого человека, едва дышу, глотая воздух порциями. Стало слишком холодно, и
я сильнее укутываюсь в покрывало. Меня знобит. Дрожу всем телом, не понимая
своих собственных ощущений. По спине пробежал холодок, будто так предупреждал,
что ничего хорошего я не услышу. — Мы с тобой разные, Варь, — продолжает,
отходя от меня на пару шагов назад. Вижу, что сам себе сопротивляется, но
продолжает настаивать на своих словах. — И не партия я для тебя.
— Это тебе моя мама внушила? — сощурившись,
охрипшим голосом спрашиваю, шумно сглатывая слюну. В упор смотрю на него,
никуда больше. Я выискиваю в нем хотя бы намек на розыгрыш, но он остается
серьезным.
— Нет, — отрицательно качает
головой, хмурится. Затем, выругавшись матом, снова подходит ко мне и берет лицо
в обе ладони. Заглядывает в глаза, словно душу жаждет увидеть, хотя она давно
принадлежит только ему. — Я спросил у тебя, веришь ли ты в любовь с первого
взгляда? Ты сказала «да». Но не спросила в ответ меня, — он замолчал, опустив
глаза на мои губы, сам облизнул свои, и я вижу, что борется сам с собой, чтобы
не переступить свои выстроенные стены между нами.
— Значит, — я отталкиваю его в
грудь, поднимая вещи с пола, — все это для тебя игра? По-твоему, это нормально?
Говорить «люблю» вчера, а сегодня вдруг «ты не веришь в неё»?! — зашвырнула в
него ботинком, который попался под руку. Промахнулась, а Федя продолжал стоять
каменной стеной, даже не шелохнулся. Глаза потемнели, мышцы рук и груди
заиграли волной, он с силой сжал кулаки, и от давления проступили вены на
предплечьях. Молчит. Фыркнув, я помчалась вон из комнаты, надеясь, что мужчина
остановит меня и вразумит. Вдруг, я неправильно все поняла… Вдруг, он просто не
так выразился… Со слезами на глазах рванула к своей машине. Ну и что, что полуголая
и сердце разбито. Борзый же стоял на крыльце дома, скрестив руки на груди,
провожал взглядом.