— Это ты думаешь, что рабства нет, но ты слишком молод и тебе
простительно такое заблуждение. Мы живем в то время, когда
простолюдинам лучше не портить отношения с главой «золотого рода».
Это чревато серьезными последствиями. Возможно, и летального
характера.
— Ты сам виноват, — нахмурился я. — Нечего было пытаться
настроить Феофана против меня. Я считаю, что наши ответные действия
— детские шалости. По сравнению с личностью наставника весь твой
завод — всего лишь какой-то пшик. Слишком разные весовые категории.
Так что воспринимай это как безболезненный урок.
— Еще никогда яйцо курицу не учило, — фыркнул отец. — Этим твоим
уроком.
— Я не яйцо, а ты не курица, — покачал я головой.
Темников молчал, думая о чем-то своем. Я тоже.
«Да, куда-то не туда разговор заходит. Нужно как-то его
успокоить, иначе мы только рассоримся и ни к чему не придем. А он
мне еще нужен в некоторых моих планах».
— Знаешь, — протянул я задумчиво. — А ведь мне известен выход из
сложившейся неприятной ситуации.
— И какой же? — спросил Темников.
— Ты просто продашь свой разваливающийся и по большому счету
ненужный тебе завод мне. И нам не придется конфликтовать. Отдашь
мне ненужный актив, но конфликт будет исчерпан.
— Согласен, — совершенно неожиданно произнес отец. — Но на это
ты потратишь одну из своих просьб.
«У меня осталось четыре из пяти, — вспомнил я цену, которую отец
назначил за победу в споре с императором. — Первую просьбу я
потратил на спасение Феофана и гарантии его неприкосновенности. А
вторую, значит, на какой-то мелкий завод? Что же, возможно, так
даже лучше. Это поможет мне хоть как-то их использовать. Удивлен,
что отец пока следует своему слову».
— Хорошо, — согласился я. — Просьба — значит просьба, но цена
должна быть реальной, учитывающей стоимость производства и
отсутствие ключевых специалистов, без которых все линии — всего
лишь груда металлолома.
Где-то минуту отец молчал, выдерживая паузу, а затем сказал.
— Ладно, но тогда Феофан сейчас выйдет, и мы кое-что обсудим
тет-а-тет.
Сообразив, что ситуация не выглядит настолько напряженной, как
предполагалось изначально, я кивнул наставнику, и тот направился к
двери. Однако, не взявшись за ручку, остановился и произнес.
— Если ты, Егорка, попробуешь чудить, то не выйдешь отсюда. Я
тебе обещаю.